'Бу-бух!' На этот раз вспышка со стороны юта.
Накагава вгляделся за корму - где-то там сейчас должен был быть 'шестьдесят третий' - второй миноносец дозора. Очевидно, русские не обнаружили его, укрытого тенью гористого берега. Но где же он? Почему не стреляет? А, может, выходит в атаку на русский истребитель? Впрочем, сейчас, за облаком расползающегося дыма от выстрела ютовой пушки, его всё равно не разглядеть.
Зато уже можно хорошо разглядеть русский корабль. Даже слишком хорошо. Он уже совсем близко. Кабельтова три-четыре, а может, и того меньше. И уже не идет на 'Майю' носом, а постепенно склоняется влево. Его пушки бьют не переставая. На каждый выстрел японской скорострелки он отвечает двумя такими же ответными кинжалами пламени и двумя побольше. Странно, ведь во всех справочниках писали, что русские истребители несут только одну трехдюймовку. Что это - ошибка, или коварство северных варваров? Хотя, сейчас, в данной ситуации, пушки не имеют решающего значения. Потому как главное оружие миноносца - его минные аппараты уже повернуты на борт. Значит, момент истины вот-вот настанет... Нос канонерки нехотя и лениво уваливался вправо.
Слишком медленно.
Склонившись над переговорной трубой в машину, Накагава, что есть силы прокричал: 'Самый полный вперёд! Что вы там копаетесь, демоны! Выжимайте из машины всё, что можно!' Сзади, по трубе канонерки, что-то ударило с металлическим лязгом. Коротко взвыли мелкие чугунные осколки, разлетаясь над палубой. Кто-то вскрикнул... Сигемицу даже не оглянулся. Сверху, с глухим стуком, на палубу упал кусок рангоута, перебитого ещё одним мелкокалиберным снарядом. Не важно...
Повернувшись влево, Накагава неотрывно следил за обгоняющим его уже практически на параллельном курсе русским истребителем. 'Скорость! Мне нужна скорость!' Вода за кормой 'Майи' бурлила мутными водоворотами, из трубы в небо летели густые жирные клубы дыма. Но корабль, который и во времена своей молодости-то с трудом выдавал дюжину узлов, просто не мог совершить такой же спурт, как до этого совершил новенький 'шестьдесят четвертый', пытающийся уйти от второго русского истребителя... Копошащиеся за высоким коробчатым щитом бакового орудия канониры, наконец, закрыли затвор, и через пару секунд орудие вновь послало свой привет русским. Он почти достиг цели - высокий фонтан брызг встал у самого борта 'Бдительного', напротив его второй трубы. И, ещё до того, как облако дыма вновь закрыло от Накагавы русский миноносец, он успел увидеть, как над его палубой одна за одной сверкнули три вспышки минных выстрелов...
- Все мины в воде!
- Отлично! - отозвался Хмелев, - Четыре румба влево!
Он молча глядел, как три пузырчатых следа неслись в мутных волнах в однотрубному японскому сторожевому кораблю.
- Противник по корме! - донесся внезапно крик сигнальщика.
Отбежав на самый край крыла мостика, к сигнальщику, командир истребителя стал всматриваться в темноту.
- Где?
- На левой раковине, Ваше благородие! Только что палил по нам! Вот! Снова!
- Хмелев уже и сам увидел одинокую вспышку выстрела и в её отблеске - низкий силуэт с двумя близко расположенными трубами.
- Ещё один дозорный миноносец! Как же ты, братец, раньше его не углядел? - с укором посмотрел лейтенант на своего сигнальщика.
- Виноват, Ваше благородие! Не углядел японца раньше-то! Никак не видать было! - сигнальщик потупил взгляд в палубный настил мостика...
Фёдор Кузьмин был одним из самых глазастых в его экипаже. И раз даже он его проглядел... Наверное, японец был в тени высокого берега. Стоял или был на малом ходу, без бурунов... Мудрено разглядеть такую цель. И в самом-то деле, мудрено...