Стоя на крыле мостика своего истребителя Хмелев наблюдал, как у западной бровки фарватера японская канонерка, всё сильнее заваливаясь на левый борт, уходила под воду.
Очевидно, её нос уже воткнулся в илистое дно реки и теперь течение разворачивало её корму в сторону моря. Палубная команда отчаянно пыталась вывалить на шлюпбалках за борт барказ левого борта. И тут корпус канонерки судорожно содрогнулся, труба начала валиться влево, а вверх, разбрасывая в стороны мелкие и крупные обломки, взметнулось бело-бурыми клубами огромное, стремительно расширяющееся облако. Низкий, протяжный гул раздался над мутными ледяными волнами реки, дробясь и повторяясь эхом меж гористых её берегов.
- Что ж это с ними, Ваше благородие? - невольно вырвалось у стоящего рядом сигнальщика.
- Котлы взорвались, Федор. Теперь им - точно конец, - тихо ответил Хмелев своему сигнальщику, не отрывая взгляда от того места, где вокруг огромного гейзера, в который превратилась сейчас японская канонерка, с неба падали крупные и мелкие обломки, вздымая вокруг гибнущего корабля десятки водяных фонтанчиков.
- Упокой, Господи, их души басурманские! - и Федор размашисто перекрестился...
Канонерка повалилась на левый борт и теперь в начинающихся утренних сумерках над водой виднелась лишь часть кормы с обнажившимся правым винтом.
Через двадцать минут Хмелев вывел оба миноносца в точку встречи с парой 'Бесстрашный' - 'Беспощадный'. Те уже закончили постановку минных банок и только и ждали своих товарищей, чтобы провести их по чистой воде к морю.
Небо с восточной стороны уже изрядно посветлело и в разрывах среди немногочисленных темных облаков уже начинало окрашиваться в цвета богини утренней зари. Полосы тумана над водой стали гуще, юго-восток вообще затянуло белёсым саваном. Вольф стоял на мостике 'Аскольда', глядя, как в небесах над горами Кореи разливается предрассветный багрянец. Должно быть, новый день будет ветреным... Даже сейчас на мостике довольно свежо. Сергей невольно поежился, подняв ворот тужурки. 'Страна утренней свежести', блин! Если ветер ещё усилится, то станет совсем некомфортно. Впрочем, это не так уж важно. Надолго они тут задерживаться не собираются. Пора уходить домой от негостеприимных корейских берегов. Основную часть запланированной миссии отряд выполнил - мины установлены, Хмелев сообщает, что потопил японскую канонерку, похожую на тип 'Акаги'. Жаль, конечно, что не удалось пощипать жирные транспорты с войсками, но и так сегодняшний рейд - это болезненный укол, нанесенный самолюбию японского флота. Вольф повернулся к стоящему рядом Грамматчикову:
- Пожалуй, пора нам восвояси, Константин Алексеевич! Светает. Погостили у японца и будет!
- Да, Ваше превосходительство, пора. Надеюсь, не с последним визитом в гости жаловали.
- Не с последним, Константин Алексеевич! Мы ещё не раз к ним в сени постучимся. Или как они у наших желтолицых друзей называются, в их домах из рисовой бумаги?
- Да вот и я не знаю. Нужно будет спросить в Артуре...
- Может Семенов с 'Боярина' знает? Он, вроде, как изучает японский. Нужно будет по приходу в Артур спросить... Если не забудем за насущными делами, конечно, - улыбнулся Вольф.
- Одно только плохо - до транспортов до японских мы не добрались. Жаль... - озвучил мысли советника Грамматчиков.
Вольф его прекрасно понимал. Командир, по факту, самого мощного порт-артурского бронепалубника, Константин Алексеевич, очевидно, чувствовал себя немного неловко в отряде с двумя крейсерами второго ранга, которым уже посчастливилось 'размочить счет' - и у Эссена и у Шульца на счету уже было по японскому истребителю. Даже 'Блительный' Хмелёва сегодня притопил в мутной корейской речке какую-то сторожевую калошу. А его мощный красавец-крейсер в шесть тысяч тонн пока что может похвастать только участием в нескольких перестрелках с японцами.