Не остался безучастным и пролетариат Украины. Работавший слесарем в Луганске К. Е. Ворошилов пишет: «17 января забастовали юзовские металлисты, 22 января — рабочие Петровского завода в Енакиеве, 24 января — горловские машиностроители, 25 января — рабочие заводов и шахт Макеевки, в начале февраля забастовали рабочие Краматорского, Дружковского и некоторых других заводов». Луганские большевики назначили всеобщую стачку на 18 февраля{97}.
Даже в далекой Сибири рабочий класс высказал свое отношение к Кровавому воскресенью. В Томске 18 января под руководством С. М. Цирова и рабочего-печатника И. Кононова произошла демонстрация. Знаменосца Кононова охраняла боевая Пружина. На демонстрацию напали казаки, завязалась перестрелка, в результате которой были убит И. Кононов и 13-летний мальчик, около 200 человек было ранено, 120 арестовано. Похороны жертв демонстрации 18 января превратились в новую манифестацию, в которой приняло участие около 2 тыс. человек.
Особенно широкий размах революция с первых же дней получила в Прибалтике, Польше, на Кавказе в значительной мере потому, что здесь гнет политический и экономический переплетался с гнетом национальным и усиливался им. «В столице 9 января грянул первый гром революционного выступления пролетариата, — писал Ленин о первом периоде революции. — Раскаты этого грома пронеслись по всей России, подняв с невиданной раньше быстротой свыше миллиона пролетариев на гигантскую борьбу. За Петербургом последовали окраины, где национальное угнетение обострило и без того невыносимый политический гнет. Рига, Польша, Одесса, Кавказ стали по очереди очагами восстания, которое росло в ширину и в глубину с каждым месяцем, с каждой неделей»{98}.
Как только в Риге стало известно о событиях 9 января, в городе закрылись театры, институты, гимназии, два дня проходили многолюдные демонстрации, которые полиция и войска пытались зверски подавить. В Риге шли настоящие уличные бои: трещали залпы, озверевшие казаки пускали в ход сабли, специальный унтер-офицерский батальон орудовал штыками и прикладами… Битва была кровавой. Убегая от солдатских пуль, демонстранты сошли на лед Двины. Недостаточно крепкий, он стал проламываться. Десятки людей утонули в ледяной воде. Даже по официальным данным в результате оказалось 48 убитых и 50 раненых, а по более точным — 73 убитых и свыше 200 искалеченных. Гораздо меньшие потери понесли «доблестные» царские вояки. Это и понятно. Плохо вооруженные рабочие и студенты могли ответить на залп выстрелом, на кавалерийскую атаку — броском булыжника. «Не предъявляя первоначально никаких[2] требований, — подчеркивал в своем донесении в Петербург старшин фабричный инспектор, — рабочие, переходя с фабрики на фабрику, везде останавливали работу. 13 января почти все фабричные и некоторые ремесленные заведения, имеющие в сложности свыше 39000 рабочих, бастовали»{99}.
Выступление рабочих возглавил Рижский комитет Латышской социал-демократической рабочей партии. Эффективность его руководства признала даже царская администрация. На третий и четвертый день после начала событий, сообщала в столицу фабричная инспекция, «на многих фабриках появились общие, везде отнородные (подчеркнуто в тексте документа. — К. Ш.) требования, близкие к требованиям рабочих Петербурга и других городов»{100}. В Риге, как и везде в России, требовали политических свобод, уничтожения самодержавия, 8-часового рабочего дня, улучшения экономических условий жизни.
Рижане действовали настолько организованно, что царские власти разводили руками от удивления. На одном из крупнейших заводов города — «Фениксе» — директор отказался разговаривать с выборными депутатами рабочих и объявил об увольнении «зачинщиков».
Вот что рассказывает об этом чиновник министерства финансов: «Завод забастовал. Настроение было крайне возбужденное. Рабочие бросились за топорами и грозили серьезным разгромом. Тогда директор вызвал отвергнутых ранее депутатов и просил их до возобновления переговоров успокоить толпу (2200 человек). Спокойствие на глазах инспектора было восстановлено за 3 минуты времени, возобновились переговоры с депутатами, и после достигнутого соглашения, рабочие немедленно, как один человек, все стали на работу»{101}.
Кровавые столкновения имели место и в других городах Прибалтики. В Ревеле «рабочее движение с удивительной быстротой охватило в 2–3 часа положительно все виды наемного труда: фабрично-заводских рабочих, железнодорожных, портовых, ремесленных, служащих конки, прислугу. Через несколько дней настроение передалось и в деревни — на мелкую сельскохозяйственную промышленность и мызных рабочих»{102}. Началась забастовка, ставшая почти всеобщей: город погрузился во тьму, закрылись магазины, остановился транспорт. 14 и 15 января и в Ревеле загремели залпы. Более 10 человек было убито, около 100 ранено.