Ленин предлагал формировать боевые дружины разной численности (от 3 до 75 человек) по территориальному или производственному признаку, помогать им вооружаться, выбирать своего руководителя, устанавливать тесную связь друг с другом. В целом ряде статей и писем Ленина давались четкие инструкции, как организовать боевые рабочие дружины и как им действовать. Н. К. Крупская вспоминала, что он «занимался этим делом гораздо больше, чем это знают, и его разговоры об ударных группах во время партизанской войны, «о пятках и десятках» были… обдуманным всесторонним планом»{166}.
Боевые дружины в столице стали создаваться в первые же дни революции. Начальник Петербургского охранного отделения сообщал, что уже в начале апреля была «ликвидирована «боевая дружина», образовавшаяся при фракции «большинства» местной с.-д. организации. Во главе этой дружины стояли два нелегальных, недавно прибывших в С.-Петербург… Отобрала рукопись, озаглавленная «Перед битвой» и представляющая программу действий дружины»{167}.
Революционную инициативу масс большевики подхватили и расширили.
Один из участников революции, рабочий-путиловец Ф. Куксинский, так рассказывал о пути, которым шел он в боевую дружину: «День кровавого воскресенья не прошел даром для питерских рабочих. Тысячи людей прозрели сразу, в один день. Никогда не забыть мне, как богобоязненный, «преданный престолу» Андрей Гуторенко после расстрела поднялся с мостовой у Нарвских ворот и, подняв над головой кулак, крикнул: «Ну, держись теперь, Николка… Посчитаемся!»
Трагедия 9 января внесла ясность и в мою голову. Люто возненавидев самодержавие, я стал внимательно прислушиваться к словам передовых рабочих-большевиков. Мне стали давать поручения: разбросать на заводе листовки, собрать деньги для покупки оружия. Революционный подъем нарастал. Он привел меня, как и многих моих товарищей, в боевую дружину Путиловского завода, в ряды большевистской партии»{168}.
После III съезда партии работа по созданию боевых дружин развернулась особенно широко. Ею занялись самые талантливые и энергичные организаторы: в Петербурге — В. В. Куйбышев и М. И. Калинин; в Москве — Е. М. Ярославский и Р. С. Землячка; в Иваново-Вознесенске — М. В. Фрунзе; в Луганске — К. Е. Ворошилов; на Урале — Я. М. Свердлов; в Сибири — С. М. Киров; в Закавказье — Г. К. Орджоникидзе, С. Г. Шаумян, С. А. Тер-Петросян (Камо) и сотни других большевиков.
К концу 1905 г., к моменту высшего подъема революции, боевые дружины были почти во всех крупных городах России. В ведущих промышленных центрах, где имелся многочисленный пролетариат, они действовали на многих крупных заводах и фабриках, на рабочих окраинах и в слободках. Разумеется, нет возможности точно установить их общее число. По далеко не полным подсчетам, произведенным советским историком Л. Т. Сенчаковой, в годы первой русской революции в 313 пунктах страны существовали боевые дружины. В крупных городах, таких, как Петербург, Москва, они насчитывались десятками.
Дружины являлись грозной силой, но, чтобы превратить их в боевые дружины, надо было еще вооружить их, в невероятно трудных условиях, с риском для жизни достать средства, закупить оружие, перевезти его через границу или наладить производство собственными силами. «Вооружение народа становится одной из ближайших задач революционного момента», — предупреждал партию уже в январе 1905 г. ее вождь{169}.
Трудность выполнения поставленной задачи выявлялась с первых же шагов: партия была бедна средствами. Но она была богата другим: широкой поддержкой масс, готовых к смертельному бою с царизмом, к самопожертвованию и ясно понимавших, что без оружия начинать бой бессмысленно. Из финансовых отчетов одного только Московского комитета большевиков видно, что в январе — феврале 1905 г. на оружие поступило 3 тыс. руб. пожертвований, а в апреле — свыше 4 тыс. Размер пожертвований нарастал ежемесячно, и в октябре 1905 г. достиг 17 тыс. руб. А ведь сборы средств на оружие шли во многих городах России — не в одной только Москве.
Существенную помощь оказывали большевикам представители передовой демократической интеллигенции. Великий пролетарский писатель Максим Горький пожертвовал на вооружение 15 тыс. руб. (он часто выступал на вечерах и платных концертах, весь сбор с которых шел на покупку оружия). Через него в кассу Московского комитета поступали значительные суммы от либерально настроенной буржуазии, сочувственно относившейся к идее дать царизму хорошую «встряску». Так, известный крупный капиталист Савва Морозов предоставил на вооружение 20 тыс. руб., владелец мебельной фабрики Н. П. Шмит —1 5 тыс., его сестра Е. П. Шмит — 5 тыс. руб.