— Что же она вам ответила?
— Что идущих по стопам Христа всегда преследовали и гнали. Что Распутин открывает людям другую жизнь. Что я не знаю его личности и той силы, которая им руководит. Что ему известна какая-то высшая истина, и что он несёт крест божий. В общем, традиционная оккультная болтовня: великое скрывается под неприметной оболочкой, которая закрывает путь к истине для профанов и недостойных вроде меня.
— То есть вы должны теперь вернуться к матушке, поскольку надежда её не на Распутина, а на вас?
— Распутина матушка на дух не переносит. А в России, надо полагать, мне всё же придётся получить военное образование. Ничего не поделаешь — одно из условий моей женитьбы. Подходит время связать себя…
— В самом деле?
Напомаженный молодой человек во фраке и с макияжем женщины-вамп, сидевший против Вернона Келла, мало напоминал жениха.
— Родители считают, что так. Устраивают, как они говорят, блестящую партию, — без энтузиазма сообщил Феликс, допивая уже пятый или шестой бокал.
Вернон взял со столика следующий и протянул его князю.
— И кто же ваша избранница?
— Избранница?! Говорю же, родители устраивают! У Ксении Александровны есть дочь Ирина…
— Ксения Александровна — это родная сестра императора?
— Да, сестра императора и жена великого князя Александра Михайловича. — Юсупов начал хуже ворочать языком. — Интересно всё же устроен мир! В молодости Александр Михайлович был без ума от моей матушки…
— Что и говорить, княгиня Зинаида Николаевна — женщина редкостной красоты, — подтвердил британец. — Мне доводилось видеть её в Петербурге, и потом, эти прекрасные портреты…
— Тогда вы можете себе представить, какой она была лет тридцать назад! Мне рассказывали про их танцы с великим князем на Исторических балах. Он — в золотом боярском кафтане, и она — одетая царевной Лебедь… Ах! Но тогда у них не сложилось. А теперь Александр Михайлович выдаёт за меня свою дочь.
— Наверное, Ирина Александровна — тоже красавица?
— О да! И вроде бы любит меня, как ни странно. Это всё Пушкин: Пришла пора — она влюбилась… Мы с детства каждое лето встречаемся: у них летний дворец в Ай-Тудоре, а у нас рядышком, в Кореизе. Теперь я с государем породнюсь. У него тоже дворец по соседству, в Ливадии… А Распутин и в Ливадию добрался… Вернон, вы бывали на Чёрном море? Вам нравится Ялта?
В этот момент, покачиваясь на высоких каблуках, к ним нетвёрдой походкой подошёл Франкетти. С полчаса тому назад он бросил играть; музыка звучала из граммофона, а итальянец пил шампанское и из противоположного угла гостиной угрюмо наблюдал за беседой Юсупова с офицером.
Подходя, он услыхал знакомые слова и громко повторил:
— Rasputin?! Ялта?! Ты уже зовёшь его с собой в Ялту? Magnifico! Non credo ai miei orecchie!
Келл поднялся с дивана и улыбнулся Феликсу, сказав по-английски:
— Простите, я украл вас у гостей. Ваш друг переживает…
— Он ревнует! — рассмеялся князь. — Луиджи, дорогой, что за сицилийские страсти? Ты сошёл с ума! Я просто немного выпил, и мы с Верноном славно поболтали…
— Ненавижу тебя! — заявил Франкетти, оступился на подвернувшемся каблуке и неловко рухнул на диван. Из-под задравшегося платья показалась подвязка сползшего ажурного чулка.
— Глупенький, — ласково сказал Юсупов и поправил итальянцу платье, — миром правит любовь…
— Ненависть! — выкрикнул Франкетти, лёжа с закрытыми глазами.
— Любовь, — повторил князь. — Мы все любим тебя. Иисус любит тебя. И Мэри любит тебя… — Попугаиха пронзительно крикнула, снова напугав Гордона. — И Панч любит. Правда, Панч? — Бульдог тут же подбежал к хозяину, хрюкнул и поставил на диван передние лапы. — И даже… Помнишь фигурку на капоте «Роллс-Ройса»?
— Нет!
— Знаешь, кто это?
— Нелли в ночнушке! — рявкнул итальянец, по-прежнему не открывая глаз. И правда, шутники прозвали так серебряную крылатую Нику…
— Это «Дух экстаза», мой маленький, — сказал Юсупов. — А позировала скульптору любовница барона Монтегю, приятеля Чарльза Роллса. Любовь — везде, и любовь правит миром. Так, джентльмены?
— А как же деньги? — спросил де Бестеги. — Не было бы денег — не было бы ни «Роллс-Ройса», ни любовницы, ни приятеля-барона… ни экстаза…
— Вернон, помогите! — позвал Феликс. — Прошу вас, скажите им, что миром правит любовь!
— Вполне вероятно, — согласился Вернон Келл. — Любовь, и ещё долг. Сейчас этот долг зовёт нас, джентльмены.