Призыв к немедленному заключению мира со стороны страны с развалившейся армией, часть территории которой была оккупирована войсками противника, был радостно встречен в Германии и с негодованием в Париже, Лондоне и Вашингтоне. Известия об Октябрьском перевороте союзники встретили ледяным молчанием. Как и русские противники большевиков, они считали, что речь идет о коротком инциденте, который вскоре будет ликвидирован. Газеты поливали большевиков потоками грязи, и даже самые респектабельные из них не стеснялись опускаться до уровня бульварного антисемитизма. «Таймс» утверждала: Ленин и «несколько его сообщников являются авантюристами германо-еврейской крови и оплачиваются германцами, чья единственная цель заключается в использовании невежественных масс в интересах своих хозяев в Берлине»[49]. В течение многих недель правительства союзников и их представители в России полностью игнорировали новую власть.
Большевики, проявившие при взятии власти колоссальную волю и энергию, часто не очень представляли, что им теперь делать в различных областях управления государством. Ленин не мог понять, для чего нужен Комиссариат иностранных дел, кроме как разрушить всю систему международных отношений и закончить войну. Троцкий после назначения на пост наркома иностранных дел считал, что это ненадолго: «Какая такая у нас будет дипломатическая работа, вот издам несколько революционных прокламаций к народам и закрою лавочку»[50].
Большевики продолжали свое мирное наступление. Заключение мира для большевистской власти, как, впрочем, для любой другой, которая бы управляла Россией, являлось насущной необходимостью. Страна в ноябре 1917 г. не могла больше воевать. Ленин это четко и ясно понял и сделал выводы. Другие русские политики это поняли слишком поздно или находились в плену таких «буржуазных» заблуждений, как понятие о чести, достоинстве, верности и т. д. Хотя Троцкий предполагал скоро «закрыть лавочку», советское дипломатическое наступление на всех фронтах продолжалось. В отличие от развалившейся армии, дипломатия Страны Советов вела себя очень активно. 9/22 ноября Троцкий объявил о намерении советского правительства опубликовать секретные дипломатические документы. Поскольку с противниками Антанты у России никаких соглашений не было, то удар был нанесен по союзникам России – Англии, Франции и Италии и оказал большую услугу германской пропаганде, которая теперь с фактами в руках могла обвинять Антанту в ведении захватнической войны.
20 декабря 1917 г. в Брест-Литовске, где находилась ставка немецкого командования Восточного фронта, начались переговоры между советской делегацией и представителями центральных держав. Немецкая делегация на первом этапе переговоров состояла только из военных во главе с генерал-майором М. Гофманом. Главной целью этого этапа переговоров для немцев являлось немедленное заключение перемирия и отправка максимально большого количества солдат с Восточного фронта на Западный. Министр иностранных дел Австро-Венгрии граф О. Чернин писал о преобладающем в Германии мнении о переговорах с Россией: «Чем меньше Ленин пробудет у власти, тем скорее нужно приступать к переговорам, потому что какое бы правительство не заступило его, оно все равно уже не возобновит войну <…>. Немецкие генералы, возглавляющие <…> всю германскую политику, сделали <…> все возможное для того, чтобы свергнуть Керенского и заменить его “чем-нибудь другим”. Это другое теперь заступило на его место и желает заключить мир, то есть необходимо взять быка за рога, сколько бы сомнений не внушали бы нам партнеры»[51].
Еще до начала переговоров в Бресте немцы начали массовую переброску войсковых частей на Запад. Генерал Э. Людендорф писал: «Соотношение сил складывалось для нас так благоприятно, как никогда»[52].
Впрочем, немецких и австрийских политиков и военных часто охватывали сомнения в правильности избранного ими пути. Чернин вспоминал: «Они (большевики. –Л. П.) начинают с того, что разрушают все, что напоминает труд, благосостояние и карьеру, и уничтожают буржуазию. О “свободе и равенстве” в их программе, очевидно, больше нет речи. Они зверски угнетают все, что не подходит под понятие пролетариата. Русские буржуазные классы почти так же трусливы и глупы, как немцы, и дают себя резать, как бараны.
51