- Значит, всё-таки суть конфликта вам не ясна?
- Суть конфликта мне ясна и не ясна одновременно. Я экспертом по этому вопросу выступать не могу.
- Как-то вам задавали вопрос: может ли наше кино конкурировать с мировым? Вы ответили, что нет, и дальше сказали так: "У нас лишь получается какое-то позорное слепое подражание, уродливое кривляние. Мы делаем вид, что конкурируем, а на самом деле подражаем боевикам и блокбастерам".
- Так было давно. Теперь абсолютно другая ситуация. Родилось чудесное поколение молодых режиссёров, превосходное... Произошла феноменальная вещь... Вы прочли мою цитату о поколении кинематографистов, которые относились к кино как к некой финансовой операции: вкладываешь что-то и в результате получаешь что-то. Теперь пришли люди, которые ничего не продают, ничего не покупают, ничем не торгуют - ни совестью, ни Родиной, ничем прочим, - они сохраняют модуль искусства. И сохраняют его грандиозно.
- При этом им нужны деньги.
- Знаете, я бесконечно благодарен государству, потому что оно - единственный продюсер, поддержавший кинематограф... Оно из года в год по-настоящему, серьёзно вкладывает деньги в этот кинематограф. Заинтересованным в этом людям нужно обязательно иметь конкурентную ныне существующей системе проката свою систему проката с 51% доли участия государства для того, чтобы, вкладываясь в наш кинематограф, оно могло бы точно так же конкурентно внутри страны возвращать деньги. Тому прокату эти картины не нужны, совсем не нужны, потому это надо сделать обязательно. Дай Бог здоровья государству, дай Бог выдержки и терпения, так как их выдержка и их терпение принесли феноменальные плоды. А то, что вы говорите о мировой конкуренции... Картины эти лучше, на мой взгляд, умнее, тоньше, больнее, нежнее, чем те картины, которые сегодня на больших западных фестивалях представляют некую модель интеллектуального западного озарения, которого, в сущности, нет. Озарение - здесь. И я убеждён, что это поколение имеет огромное будущее.
- Я слышал, что Бондарчук делился с вами тем, как Феллини с невыразимой печалью сказал ему однажды: "Мой зритель умер".
- Да. он привёл его в кинотеатр к себе на премьеру. И когда у Бондарчука глаза привыкли к темноте, тот увидел, что в зале сидит шесть человек. Он удивился: "Где зрители?" Феллини ответил: "Они умерли". Тогда Сергей Фёдорович спросил: "А что же нам делать?" Феллини сказал: "Нам? Умирать". Сергей Фёдорович вспоминал это, когда мы приехали хоронить Феллини. Мы отправились на эту площадь, где был кинотеатр, его окружала бесконечная вереница людей...
- Значит, зритель не умер? А что произошло?
- Просто зрителю нужно новое, требуется подкидывать уголёк в топку постоянного интереса...
- Однако читатель Льва Толстого не умер, читатель Александра Сергеевича Пушкина не умер. Так почему же умер зритель Феллини?
- Это временная вещь, волнообразность...
- Отчего вас потянуло на "Анну Каренину"? Ну, оставьте Толстого в покое, он написал - дайте мне спокойно читать. Неужели нет других? Вы же сами пишете сценарии... Чего вас тянет обязательно экранизировать кого-то? Лев Николаевич был бы дико недоволен, я думаю.
- Да дело ж тут не в удовольствии или неудовольствии Льва Николаевича. Почему в Англии двадцать пять Гамлетов экранизировали? Потому что это - генетический код нации.
- Так пойдите в театр и посмотрите двадцать пять постановок. Это пьеса, а не кино. Там может быть такой Гамлет, и такой Гамлет.
- Но эту пьесу экранизируют в кино. И именно по этим экранизациям можно понять, что происходит в глубинном состоянии английского общества, английского менталитета. Вы знаете нынешнюю историю с "Анной Карениной"? Прокатчики с очень большой осторожностью относятся к ней...
- Сколько фильм идёт?
- Два часа и двадцать две минуты... А прокатчики говорят: "Вы знаете, ужасно трудно объяснить молодому поколению, кто такая Анна Каренина". Молодое поколение не читало "Анну Каренину". В школе же что нынче нужно? "В каком платье Наташа Ростова была на балу? В белом, розовом или зелёном - указать одно".
- А что именно трудно объяснить? Это вещь абсолютно любовный роман. Красивая женщина, весьма страстная, с довольно холодным мужем, хотя и порядочным. Влюбляется, в общем, в довольно ветреного человека, красавца. Ну, и так далее, всякие страсти-мордасти. Всё же понятно, легче лёгкого... Почему вы хотите это показывать?
- Потому что есть маниакально-депрессивный психоз. Возникает необходимость. А вот почему она возникает, эта необходимость, в силу каких обстоятельств - это и есть предмет картины.
- Анна для вас - это кто или что? Для вас лично?
- Лично для меня - это Анна. В вы знаете, почему Лев Николаевич Толстой написал "Анну Каренину"? С чего началось? К нему пришла Гартунг, внучка Пушкина. Лев Николаевич увидел у неё на шее завиток чёрных волос и весь вечер не мог отвести взгляд. А когда Софья Андреевна возмутилась: "Лев Николаевич, вы в своём уме? Что это такое?", он ответил: "Я смотрел на неё и представлял, каким был живой Пушкин". Это заехало в его голову и там осталось. Затем он получил первое собрание сочинений Пушкина. Листал последний том - письма, незаконченные отрывки и нарвался на полторы странички текста, где было написано: "Гости съезжались на дачу, баронесса..." Толстой двадцать раз прочитал это "Гости съезжались на дачу". Лёг спать, потом встал и прочитал снова. Там не было написано ничего особенного, но возникло то, что я называю маниакально-депрессивным психозом, - возникла необходимость. Он сказал: "У этого отрывка, вероятнее всего, есть какое-то начало и есть какой-то конец". И решил дописать это начало и этот конец, "подружив" всё с завитком волос на шее Гартунг. Это и есть искусство, художество. Остальное - продюсерские разговоры.
- Всё-таки для вас Анна - кто? Если бы вы встретили её - влюбились бы? Как женщина она вам не безразлична?
- Она мне представляется идеальной женщиной. Но это нужно ощущать, и этими своими ощущениями я хотел поделиться...
- Где-то вы сказали, что вы оптимист. А я читаю и думаю: что-то странный оптимист, послушайте себя же: "Сейчас кричат о потери многополярного мира, но, по-моему, куда более страшна утрата многополярности человека. ведь именно это сегодня и происходит. В какой-то момент выяснилось, что единственное мерило всех ценностей - деньги. Да, во времена рынка производство калош куда более значимо и выгодно, чем всё остальное". И ещё: "Семьдесят лет строили коммунизм, а потом в один день его вдруг прикрыли и стали строить некую либеральную демократию. При этом на руководящих постах остались всё те же универсальные люди. Одни бессовестные болваны издевались над обыкновенными трудовыми людьми, потом пришли другие, ещё более бессовестные. Ну, может быть, чуть менее болваны, но точно так же продолжают процесс издевательства. То же самое государственное хулиганство, только в других формах". И наконец: "Мы бездарно потеряли тот великий духовный и географический феномен, который ещё недавно назывался Россией". Это говорит оптимист?
- Да. Я вам объясню, как я понимаю оптимизм. Это здравое отношение к тому, что ты видишь вокруг. Любое нездравое отношение может быть либо оптимистическим идиотизмом, либо декадентским пессимизмом.
- Ещё надо определить, что такое "здравое"...
- Я всю жизнь стараюсь определить для себя именно эту категорию, которая, мне кажется, важнее всех остальных. Я с большим подозрением отношусь к разного рода формам антиобщественной гениальности. Я очень люблю и ценю здравых людей, которых множество... Михаил Михайлович Жванецкий феноменально однажды закончил свой вечер: "Мне много лет, у меня сын вырос, и я хотел бы сыну сказать что-нибудь в конце. - И сказал: - Помни, что у тебя есть совесть, и делай что хочешь". Вот это и есть оптимизм - помнить, что у тебя есть совесть, и делать что хочешь.