В ответ могу лишь хмыкнуть:
– Дорогая сестрица, ты всегда была умнее нас всех. Разумеется, что уж тут скрывать, я предусматривал разные варианты. Но Павла и Алексея среди этих вариантов не было.
– То есть описанный тобой план государственного переворота уже существует, и он был готов быть приведен в действие в любой момент?
Киваю.
– Да.
Ее глаза сузились.
– Меня возмущает другое: почему я не была поставлена в известность об этом плане? Почему ты мне не рассказал?
– На самом деле, я тебе рассказал.
– Сегодня.
– Сегодня. Я не хотел тебя вмешивать в эту достаточно спорную, мягко говоря, историю, поскольку с точки зрения российских законов это действительно можно квалифицировать как участие в подготовке к государственному перевороту и насильственному свержению законной власти в лице императора Павла Второго. Для твоей же деятельности в Ромее это не имело существенного значения, поскольку в Ромее Маша законно была бы объявлена императрицей. Впрочем, ромейские законы ты и сама знаешь. В план посвящен очень узкий круг лиц, без которых его осуществление станет решительно невозможным.
Она качает головой. Мои увертки не проходят.
– Тогда почему ты мне вообще рассказал? С рождением Александра этот план почти теряет свою актуальность!
Примирительно поднимаю руки.
– Не обижайся, сестрёнка. Маша тоже об этом плане узнала не сразу. И тоже сильно злилась на меня, что я за ее спиной составляю какие-то планы с ее участием и фактически делаю ее вождем государственного переворота. Если бы со мной что-то случилось, то, где бы ты ни находилась, в течение часа тебе бы вручили конверт с личным письмом от меня, планом и заверенной копией моего завещания.
Местоблюстительница Ромеи хмуро смотрела мне в глаза. Наконец, выдала свой вердикт:
– Не знаю, как тебя лучше обозвать – лицемерный циник или циничный лицемер?
Поднимаю бокал:
– Христос воскресе, сестрёнка!
Ольга ответным жестом чокнулась бокалом со мной.
– Воистину воскресе! Здоровье новорожденных и молодой мамы!
Часть вторая
Расставляя фигуры
Глава IV
Схватка за новый мир начинается
Империя Единства. Ромея. Константинополь. Дворец Единства. Кабинет его величества. 5 мая 1918 года
– Насколько это проверенные сведения?
Начальник ромейского Генштаба генерал Свечин утвердительно кивнул.
– Сведения проверены по нескольким каналам, государь. Наступление назначено на утро десятого мая.
– Что султан?
– Судя по сообщениям наших военных советников в Анкаре, султан Мехмед Пятый еще не осведомлен об этом.
Что ж, удивляться тут нечему. Собственно, все к тому шло, и во многом мы сами приложили к этому руку, рассчитывая на то, что остатки Османской империи сцепятся между собой в затяжной братоубийственной войне, что естественным образом отвлечет их от идей реванша и к тому же сократит их численность до значений, которые их скудная земля в состоянии прокормить.
Капитулировав в ходе Первой мировой войны, султан Мехмед V признал независимость Ромеи и согласился на обширные территориальные уступки в пользу России, Рима, Франции и Великобритании, фактически оставшись признанным монархом на куцем обрубке прежней территории, потеряв к тому же выход к какому-либо морю, окруженный со всех сторон Ромеей, Россией, Грецией и Римской империей и имея в качестве злейшего врага генерала Кемаля, который в Конье явочным порядком создал свое, не признанное никем, псевдогосударство, именуемое нами как «мятежная провинция Карамания».
Собственно, особых опасений на счет Кемаля и этой самой Карамании мы не испытывали, поскольку для серьезной войны у них просто не было достаточно оружия и боеприпасов, да и с продовольствием было все довольно сложно. Точнее, все шло там к самому настоящему голоду, что вселяло в султана оптимизм относительно того, что вскоре Карамания приползет к нему на коленях и выдаст голову Кемаля. Мы знали, что так не случится, но нас тоже все устраивало.
И пять месяцев все шло как и было нами запланировано: случались стычки и локальные столкновения между официально признанной Османской империей и ее мятежными территориями в Карамании, султан всякий раз грозился разбить на голову «предателя и вероотступника Кемаля», но дальше угроз, напыщенных слов и вялой междоусобицы дело не шло.
Голодные и лихие головы из Карамании время от времени совершали набеги на территории греческой Ионии, реже на римскую Киликию, и те, и другие в ответ периодически устраивали карательные экспедиции, стреляя направо и налево, не особенно заботясь о выявлении настоящих участников набегов.