Я не ел уже сутки. Аппетит начал ощущаться. На борту - ничего и ничего не подвозят. Холодно и голодно ...
Подошел еще катер. Поговорил о чем-то с капитаном. Капитан - русский бегло говорит по-французски, но стремится говорить совсем, как француз. Это удается ему только наполовину и потому противно.
Они кричат друг другу через борт:
- D'ou venez vous?
- De Gallipoli.
- Qu'avez vous sur bord? Bagage?
- Caisses démolies . . . Par ordre Marine Française ...[36]
Он тянул "caise", чтобы выходило совсем по-французски. Но не выходило я было немножко неловко.
- Passagers?
- Vingt trois personnes ... militaires... Он тянул "taires".[37]
И этим все ограничилось. Катер отошел, заявив, что нужно ждать "контроля".
Затем пришел еще третий катер. Вышло два француза.
- Bagage?
- Caisses demolies ...[38]
Они пошли смотреть разбитые ящики, а потом вернулись на палубу, собираясь уезжать. К ним пристали. Они заявили, что нужно ждать "controle".
Но все же взяли с собой генерала, потому что он генерал, и одного полковника, который имел находчивость сказать, что у него:
- Lettre urgente pour le general Vrangel.
- Et bien, alors, qu'il vienne, le colonel, mais lui seul...[39]
Полковник пошел за вещами.
- Mais... qu'il se débrouille, le colonel, quoi![40]
Тон был соответственный. Но ведь они - державы-победительницы ...
Отошел и этот катер. Но вокруг парохода стали снова каюки, турецкие ялики. Их зовут "кардаш".
На "кардаш", опустившись по канатам, убежало тайком несколько человек. Мне было противно спускаться по веревке, потому что она в масле и угле. Оно и к лучшему. Все-таки неловко.
"Dura lex, sed lex".[41]
Впрочем, в данном случае "dura" надо было бы понимать не в латинском, а в русском произношении этого слова. Кому нужно было, чтобы мы непременно встретили Новый год в такой обстановке?
Туман сгущался. Становилось все холоднее и голоднее. Надежды совсем упали. Ясно стало, что контроль не приедет сегодня.
Я уселся у трубы: там теплее. Около меня сидел кикой-то простой человек. Он вдруг обратился к нам, то есть ко мне и еще трем голодающим у трубы:
- Вы господа, тоже, наверное, ничего не кушали?
- Да, как будто...
- Ну, так будем есть... Вот у меня банка, консервная ... Только без хлеба...
Я не отказался и с аппетитом проглотил то микроскопическое, что он мот уделить. Все-таки стало легче и от консервов, и от того, что он поделился последним...
Стемнело. Я крепче прижался к трубе. Туман падал холодной росой...
И мысли снова бегут... Мне вспоминалось...
Долина. Вдоль речки-ручья выстроились белые домики. Я знаю, что это палатки. Но издали они кажутся домиками. Они стоят аккуратненькими кварталами и кажутся городам. Вот по ту сторону реки - корниловцы, марковцы, дроздовцы, алексеевцы... По эту - кавалерия...
Все это появилось здесь, среди совершенно пустынных гор, словно по волшебству... Этот сказочно-игрушечный город - это есть итог... Итог трехлетних страданий, борьбы, пламенной Веры, неугасимой Надежды, неисчерпаемой Любви...
Любви к России...
Что же это - много или мало? Рыдать ли, или благословлять и благодарно молиться? Смерть ли Старого или рождение Нового - этот белый городок?
И то и другое...
Здесь умирает наш Старый Грех ... Здесь нет места ни Серым, ни Грязным ... Их мало пришло сюда... Они остались где-то... А те, что еще есть, - уйдут...
Здесь умирает наш старый грех: Серость и Грязь...
Здесь рождается Новое.
Здесь рождается Белый Городок, где в белых домиках будут только настоящие белые - белоснежные...
Много ли это или мало? Что же, это "большой итог"? ..
Большой...
Эта горсть в течение трех лет смогла бороться одновременно на три фронта. Красные засыпали ее снарядами ... Серые своим тупым равнодушием создавали вокруг нее вязкую гущу, сковывающую движения... Грязные грязью залепливали глаза, уши, рот... И все же эта горсточка белых не дала себя сломить, не дала задушить себя, не позволила себя загрязнить...
Вот они здесь...
Их мало, но они белые ...
Они белые, как и прежде... Они белее прежнего.
И это - много...
Этот итог не только большой, это итог величавый.
Это горсточка белых, эта. новая столица. на берегах безыменной речки, этот белый город - он уже или победил, или победит...
Он уже победил в том случае, если России суждено возродиться ... через Безумие Красных...
Скажут, что это вздор. Нет, это не вздор - это так
Вы никогда, не замечали, что сыпной тиф и Белая Мысль свободно и невозбранно переходят через фронт.
Странно, как вы этого не заметили. Вы говорите: "сыпной тиф - да, но наши идеи - ничего, подобного".
А я вам говорю, что наши идеи перескочили к Красным раньше, чем их эпидемия к нам. Разве вы не помните, какова была Красная армия, когда, три года тому назад ген. Алексеев положил начало нашей? Комитеты, митинги, сознательная дисциплина - всякий вздор А теперь, когда мы уходили из Крыма? Вы хорошо знаете, что теперь это была армия, построенная так же, как армии всего мира ... как наша...
Кто же их научил? Мы выучили их, - Мы, Белые. Мы били их до тех пор, пока выбили всю военно-революционную дурь из их голов. Наши идеи, перебежав через фронт, покорили их сознание.
Белая Мысль победила, и, победив, создала Красную Армию...
Невероятно, но факт...
Но отчего, скажут, мы все-таки в Галлиполи, а не в Москве?
Почему мы не воспользовались тем временем, когда Красные в военном отношении еще не мыслили "по-белому" и потому были, бессильны?
Потому что нас одолели Серые и Грязные ... Первые - прятались и бездельничали, вторые - крали, грабили и убивали не во имя тяжкого долга, а собственно ради садистского, извращенного грязно-кровавого удовольствия ...
Но ведь Красная армия под своим красным знаменем работает ради "Интернационала", т. е. работает для распространения по всему миру Красного Безумия?
Это или так или не так...
Допустим первое. Допустим, что это так. В таком случае, мы еще с ними скрестим оружие. Белая Армия (наша русская) в союзе с другими белыми армиями будет вести бой, чтобы сломить, чтобы уничтожить Красное Безумие...
Допустим и второе ... Допустим, что это не так... Допустим, что им, Красным, только кажется, что они сражаются во славу "Интернационала"... На самом же деле, хотя и бессознательно, они льют кровь только для того, чтобы восстановить "Богохранимую Державу Российскую"... Они своими красными армиями (сделанными по-"белому") движутся во все стороны только до тех пор, пока не дойдут до твердых пределов, где начинается крепкое сопротивление других государственных организмов ... Это и будут естественные границы Будущей России... Интернационал "смоется", а границы останутся...
Если так, то что это такое? ..
Это то же самое... Если это так, то это значит, что Белая Мысль, прокравшись через фронт, покорила их подсознанье ... Мы заставили их красными руками делать Белое дело...
Мы победили...
Белая Мысль победила ...
Но, боже мой. Ведь они уничтожили, разорили страну... Люди гибнут миллионами, потому что они продолжают свои проклятые, бесовские опыты социалистические. Сатанинскую Вивисекцию над несчастным русским телом ...
Это что же значит?
Это значит, что на этом направлении Белая Мысль еще не победила.
Еще не пришло время... И люди гибнут, и Всеобщая, ЯВНАЯ, Равная, Прямая Нищета носятся над Свято-Грешной Русской землей, заметая свой след проклятиями и слезами.
Чтобы сократить страдания своих братьев. Белая Армия три года без счета лила свою кровь. Она думала, она надеялась, что Белое Оружие работает скорее и вернее, чем Белая Мысль.