Непонятки начались к середине следующего дня, когда Василий не пришёл окончательно. Была надежда, что загулял, но на столе лежал билет скоростного на Питер, время подходило к отъезду, а пассажира всё не было. В Питере Василий защищался и имел там кучу друзей. Они ждали его с целью организации каких-то загадочных и страшно важных исследований по типу «Художественное литьё и ковка у бурят». Николай примерно понимал, что это такое, но таких тем не любил. Ему больше нравилось про людей. Хотя если развить, посмотреть, что там железного ковали, в каких формах и каким способом, нарисовать ареал распространения, то может что-то интересное получится. Впрочем, исключая странность тем, у историков из Города на Неве всё было также как и у других людей. В том числе выезды на природу, куда-то в район залива, где все наболевшие вопросы художественного литья и ковки обсуждались с пылом и страстью кабинетных учёных, вырвавшихся на природу. Было время, когда Николай пару раз участвовал в этих симпозиумах, и, хотя был человеком непьющим, сохранил самые приятные впечатления.
Тем не менее время подходило к отходу, а археолога не было. В прошлые, богатые времена, это не составляло проблему, но теперь, когда телефоны отключены, это могло стать серьёзно. Менты, что ли задержали, как незарегистрированного? Но это вряд ли. Билет на прилёт есть, он действителен три дня, так что можно жить. На лицо кавказской национальности не похож, и вряд ли ему можно пришить взрывы домов и участие в исламском сопротивлении. А буддисты, которые в Бурятии, вроде бы люди мирные и ничего не взрывают.
На следующий день Василий не пришёл. Кредиторы приходили, это да, звонили в дверь и очень ругались. Николай дверь не открыл — комплекция не позволяла вступать в рукопашные схватки.
Кажется я начинаю недоумевать, подумал он, задумчиво глядя на сумки Василия. Куда он мог деться. Надо смотреть документы, искать следы. Это Николай хитрил. В доме не было денег, но была надежда, что в сумке затерялась какая-нибудь еда. Да и денежки, если бы нашлись, тоже были бы к месту.
Так. Личное белье и документы. Какие-то железяки, завернутые в тряпки. Железяки это не нам. Нужны документы. По ним поймём куда он пошел. Что — то он говорил про Фонд. Вот и поищем их письма — должен же быть на бланках адрес. Адрес нашелся — Москва, Голиковский переулок, 14. Николай недоуменно посмотрел еще раз. Он хорошо знал этот дом — там находился филиал Института Латинской Америки, где он когда-то учился в аспирантуре. Именно там находился его сектор, регулярное посещение которого по присутственным дням было обязательным. Потом флигель забрал банк Визави, и Николай пару раз имел там дела самого интимного финансового свойства. Где же там фонд? Вроде у Института остался первый этаж, может там. Зачем банку давать помещения для Фонда. Чем-чем, а отсутствием денег они не страдают, а места как известно, организациям не хватает всегда.
Подумав, Николай позвонил Директору Института, с которым был близок и находил взаимопонимание. Выяснилось, что про искомый фонд директор слышит в первый раз. Это запутывало ситуацию. Как то раз, года три назад, Николай натыкался на этот адрес, как чисто юридический, для подставных фирм банка. Это было понятно. Но работающий фонд, тем более с иностранным участием? Никогда он не станет регистрироваться по фиктивному адресу. Вон сколько институтов в Москве, любой фонд примет, с величайшей радостью. А брать юрадрес у банка и сидеть в другом месте — на это они не пойдут. Тем более, что Василий говорил что-то про Третьяковку.
Надо ехать. Надо смотреть на месте. Он с тоской выглянул в окно. Внизу у подъезда была куча машин, и, наверняка в каждой сидело по ужасному кредитору. И каждый с паяльником. Эта перспектива не возбуждала, но надо было что-то делать, тем более к этому обязывала и пачка денег, найденная у Василия в сумке. По крайней мере еду всё равно покупать надо. Да и Василий должен по старым делам.
У подъезда его не ждали. Оглянувшись ещё раз, он пошёл к метро, на Белорусскую, но потом раздумал. С «5-го года» было проще. До Китай города, а там перейти платформу. Троллейбуса не было и Николай пошел пешком, с интересом глядя на элитное строительство, лихо развернувшееся в районе в последние несколько лет. Купить квартиру в этих домах было невозможно в принципе — цены начинались от двух тысяч долларов и были нереальны. У Николая существовало стойкое убеждение, что квартиры строились для крупных корпораций, которые почему-то решили дома пока не заселять. Со своего 12-го этажа он видел, как вечерами эти дома сияли огнями лестниц, не более. А может быть все по коттеджам разбежались, а сюда наездами, когда за город ехать лень или далеко. Дома стояли пустыми и только редкие Жигули охраны сиротливо стояли во дворах. Правда снег убирали и подъезды сверкали чистотой. По крайней мере с улицы.