— Думаю, что надо нам с тобой прекращать все эти прелюбодеяния. Нехорошо. Жена молодая тебя дома ждет. Да и спину свою пожалел бы. К тому же, мне эта брюнетка зеленоглазая совсем не нравится. На змею похожа. Недобрая она. Какую-то угрозу от нее чувствую.
— И что за угроза? — поинтересовался Вячеслав.
Я ответил честно:
— Пока не знаю, какая именно опасность. Просто исходит от нее нечто зловещее. Я бы с такой бабенкой не связывался.
— А я, как видишь, уже связался. И ничего ты в женщинах не понимаешь, шизофрения. Да с помощью женщин, между прочим, агентурные связи очень даже неплохо выстраиваются, нужные сведения выведываются, и компромат на кого надо собирается, — объяснил Менжинский. Потом добавил:
— Эльза, конечно, весьма опасная особа. Тут я согласен. Но, между прочим, и самый преданный агент. Если кого-то надо будет ликвидировать, то она ликвидирует и даже не спросит, для чего. Просто выполнит мой приказ. А если прикажу ей с кем-нибудь переспать, чтобы что-то выведать, она тоже сделает без вопросов. Проверено уже. Эльза мне верна, как собака.
Я заметил, что Вячеслав впервые общается со мной, как с равным. Не только советоваться начал, но и хвастаться своими успехами. И это показалось мне очень хорошим знаком. Похоже, он быстро привыкал к раздвоению личности. И, действительно, что-то подвигло Менжинского на внутренний диалог. Пока перебирал и подписывал стопку бумаг, оставленных Эльзой, он мысленно рассказывал мне про нее:
— Она очень храбрая женщина. Вот, например, недавно, в прошлом году, посылал я ее в командировку на Донбасс по Шахтинскому делу. Так Эльза сама там в шахты лазила на самую глубину! И лично выследила 35 вредителей, которых потом арестовали. Они, понимаешь ли, шахты удумали затапливать. А зачинщиками оказались бывшие деникинские офицеры. А до этого Эльза выследила бывших петлюровцев, которые внедрились в кадры школы красных командиров под видом преподавателей. Тогда тоже больше тридцати человек арестовать она помогла. А еще раньше она с тремя сотрудниками смогла подавить мятеж анархистов в запасном полку. Не побоялась в тот раз разоружить и арестовать почти сорок человек. В Гражданскую на бронепоезде сеть предателей раскрыла, которые собирались сдаться белым вместе с бронепоездом. Да много чего еще сделала Эльза полезного. Участвовала она в ликвидации нескольких крупных банд, действующих в тылу Красной Армии во время гражданской войны. Сама в перестрелках от врагов отстреливалась. Лично пристрелила одного атамана из револьвера, да и еще нескольких вражеских командиров прикончила. Опыт у нее большой. Полезный она сотрудник во всех смыслах. Хоть и опасная женщина, конечно.
— Если все так, то она нам и против Ягоды пригодится. Вот кого можно подослать, чтобы его ликвидировать! — осенило меня.
Но, Менжинский пока еще не полностью доверял мне, мысленно произнеся:
— Ну, что ты все заладил, шизофрения, про этого Ягоду? У тебя что, еще и мания преследования? Разберемся. Дали уже задание товарищу Трилиссеру. Он материалы соберет. А там и видно будет. Лучше пошли есть.
Пока Вячеслав возился с бумагами, пришло и время обеда. Надо было идти в столовую. Вот только из кресла не удавалось подняться по причине резкой боли в позвоночнике, которая снова дала о себе знать, как только Менжинский попытался встать. И тут я вспомнил, что легко могу организовывать судороги. И мне стало интересно, не могу ли еще как-нибудь влиять на наш общий организм? Если уж могу вызвать боль, то, может быть, могу ее и снимать? И я попробовал, мысленным усилием погнав кровь и энергию к больному месту. И, странное дело, боль начала отступать. Через десять минут Менжинский уже стоял на ногах. Бодрый и повеселевший, он прошел через приемную мимо Эльзы, занятой обсуждением каких-то бумаг с начальницей бюро машинописи, которая поднесла на подпись председателю ОГПУ еще пару стопок важных документов. На ходу Вячеслав бросил женщинам:
— Я на обед.
И спустился на первый этаж, где размещалась столовая.
Глава 8
В столовой пахло горячим свежим борщом и было многолюдно. Менжинскому могли бы запросто принести обед в начальственный кабинет, если бы он только попросил. Но, он предпочитал хоть в этом казаться ближе к народу, хотел, чтобы простые сотрудники ОГПУ видели, что и их начальство тоже, как все советские граждане, не лучше и не хуже других. Пусть думают, что начальники не какие-то там везунчики и выскочки, оказавшиеся в нужное время в нужном месте по воле благоприятных обстоятельств, в силу родственных связей или иной протекции, а такие же обыкновенные люди, просто более талантливые и поэтому выдвинутые партийным руководством на высокие должности за какие-то таинственные, но, наверняка, очень ценные заслуги в деле защиты революции и налаживании советской власти.