Хотя, разумеется, совсем обыкновенными людьми никто из сотрудников ОГПУ не являлся. Все они обладали такими полномочиями, которые простому советскому гражданину и не снились. Каждый из них, даже самый младший оперуполномоченный, являлся тайным солдатом партии большевиков, бойцом невидимого фронта, призванным защищать диктатуру пролетариата, искореняя контрреволюционные заговоры и попытки саботажа. Все они, служившие в разных отделах, осуществляя кто следственные действия, кто наблюдение, кто разведку или контрразведку, имели право не только задерживать, но и применять оружие на поражение против лиц, подозреваемых в работе на белогвардейское подполье или в пользу иностранных разведок, или в саботаже, или даже в обыкновенной криминальной деятельности. Еще с 1918 года чекистам разрешалось убивать на месте любых врагов революции без суда и следствия. А под эти определения можно было достаточно легко подвести кого угодно, например, из-за банальной личной неприязни, ревности или какого-нибудь бытового конфликта. Потому простые советские люди, на самом деле, чекистов боялись больше, чем милиционеров.
Хотя гражданская война давно уже закончилась, а Всероссийскую чрезвычайную комиссию по борьбе с контрреволюцией и саботажем при Совете народных комиссаров РСФСР распустили, утвердив вместо нее в 1923 году Объединенное государственное политическое управление при Совете народных комиссаров СССР, но чекисты успешно продолжали свою деятельность под новой вывеской. И их ряды стремительно росли. По всей огромной стране открывались ПП, Полномочные Представительства ОГПУ, которые следили за тем, чтобы нигде не допускалось народных волнений, тем более, восстаний. Ведь людей, недовольных новой властью красных, оставалось еще очень много не только в центральных городах, но и на окраинах. К 1928 году политическая контрреволюция и попытки экономического саботажа со стороны врагов большевистской власти никуда не исчезли, лишь вынужденно ушли в подполье.
Враги советской страны широко использовали для диверсий все те возможности, которые им давала новая экономическая политика, НЭП, утвержденная еще Лениным. Коммерсанты-нэпманы часто занимались не только контрабандой товаров и бандитскими методами устраняли конкурентов, но не гнушались и вести шпионскую деятельность за деньги в пользу враждебных государств, или же устраивать саботаж. Да и белогвардейское подполье часто действовало под легендами коммерческих предприятий. Все эти вызовы и угрозы требовали от советской власти укреплять свой репрессивный аппарат. Потому функции и полномочия чекистов лишь расширялись с течением времени.
После 1924 года чекистам постепенно подчинили не только пограничников и охрану железнодорожных путей, а также водного транспорта, но и всю милицию вместе с уголовным розыском, и даже дворников, которые при царской власти подчинялись МВД. С 1922 года дворникам официально предписывалось немедленно сообщать обо всех нарушениях общественного порядка и о любых подозрительных лицах. Таким образом, дворники являлись в системе правопорядка, выстраиваемой молодым государством рабочих и крестьян, своеобразными бойцами переднего края, которые дежурили на улицах в любую погоду днем и ночью, готовые в любой момент засвистеть в свисток и огреть нарушителя метлой, а то и заменить на посту милиционера, в случае необходимости. Впрочем, никакие дворники в столовую большого дома на Лубянке не допускались. Там обедали только привилегированные сотрудники Центрального аппарата, элита московского ОГПУ.
Насколько я помнил, закрытые распределители, отдельные буфеты для номенклатуры и специальные пайки в СССР появились только в тридцатых. А пока все сотрудники обедали в одной столовой. И всем подавали одну и ту же еду. Хотя с продуктами по стране дела обстояли неважно. Из-за неурожайного лета, зимой, еще в конце 1927 года, разразился продовольственный кризис, первый после завершения голодного коллапса в Поволжье в 1922 году. И теперь, как раз с января, в отдельных городах страны начали вводиться продовольственные карточки. Правда, в Москве пока ничего такого не чувствовалось. По крайней мере, на сотрудниках ОГПУ продовольственная проблема никак не отражалась. Хотя руководство и Менжинский, конечно, было в курсе всего происходящего. Наблюдатели на местах следили за распределением продовольственных резервов и докладывали наверх.