— Они что же, всех вот так сразу пропускают без проверки документов? — удивился я.
— Нет, просто я о нашем прибытии предупредил их командира, сообщил номера транспортных средств. Ну, а он проинструктировал караул. Здесь же у нас будет размещаться круглосуточный штаб охраны внешнего периметра. И телефонную линию мы провели первым делом, пока избушка строилась, — объяснил Глеб.
— Ты лучше бы колючую проволоку протянул, да пулеметные вышки с прожекторами поставил в пределах прямой видимости. А еще на ночь овчарок выпускал бы, чем городить вот такой дачный заборишко, в котором любой дурак дырку запросто может проделать. Да и сгниет этот заборчик через пару лет, — заметил я.
Но, Глеб возразил:
— Так у меня нету в отделе ни пулеметов, ни прожекторов, ни столько колючей проволоки. А вот деревяшек сколько угодно, гвозди тоже есть, да и плотники имеются, как видишь. И работают они справно. За три дня этот пост соорудили.
Пока наши машины проезжали пост, я еще раз окинул взглядом строительство охранного периметра вокруг Особого политического изолятора, и сказал:
— Долго же твои плотники возиться будут. Территория лесопарка большая, и периметр многокилометровым получается. Потому надо бы привлечь к труду самих троцкистов. Небольшими группами и под охраной, конечно. Но, пусть работают, хотя бы по шесть часов в день с одним выходным на банный день. Труд, знаешь ли, облагораживает. Дарвин вот считал, что даже из обезьяны человека именно труд делает. Вот пусть троцкисты и трудятся. Нечего им вести праздное существование за казенный счет. Во-первых, пусть свое питание и содержание отрабатывают, а во-вторых, глядишь, уставать начнут, и сил поменьше будет на всякую дурную антиправительственную деятельность. Да и не только забор пусть мастерят, а берут пусть постепенно на себя заботу обо всем лесопарке. Чтобы такую территорию облагородить, надо работать, не покладая рук, постоянно. Зимой могут дорожки от снега чистить, а в теплое время пусть займутся садоводством. Сделай из них трудовой коллектив, нечего им сачковать. У тебя же есть опыт организации лагеря на Соловках. Потому я именно на тебя в этом деле надежды и возлагаю.
Глеб, вроде бы, не возражал:
— Хорошая идея, Вяча. Я постараюсь все организовать в лучшем виде. Только здесь специфика иная. Надо мне еще к ней приспособиться. На Соловках проще. Там острова с естественными водными преградами, которые ссыльным непросто преодолеть. А здесь преграды еще построить надо. Справимся, конечно, постепенно. Вопрос только во времени. Ну, и надеюсь, конечно, что ты, как самый большой начальник, все-таки выделишь моему отделу необходимые средства.
Глава 6
В усадьбе Горок царило оживление. В просторном помещении гостиной, обставленной дорогой мебелью, оказывается, ссыльные троцкисты устроили себе зал для совещаний. Комендант объекта, назначенный Бокием опытный немолодой чекист, ввел нас в курс дела, доложив о сложившемся положении. Но, он сам ничего пока не предпринимал, поскольку никаких инструкций, как обходиться с поселенцами, от руководства ОГПУ еще не поступало, кроме указаний ограничить их связь с внешним миром, никого из них не выпускать за территорию и не впускать к ним посетителей. Выяснилось, что выезд семьи Ульяновых с дачи не обошелся без скандала. Семейство вождя мирового пролетариата намеревалось прихватить с собой наиболее ценные предметы мебельной обстановки, которые, якобы, напоминали им о покойном Владимире Ильиче. Но, на защиту казенного имущества грудью встали троцкисты во главе с самим Львом Троцким.
Умысел Лейбы Бронштейна на этот раз состоял в том, чтобы и самому воспользоваться материальными благами, собранными в усадьбе бывшей владелицей, богачкой Зинаидой Григорьевной. Потому вождь оппозиционеров применил все свое красноречие, долго препираясь с Ульяновыми, доказывая им, словно на митинге, что все имущество, дескать, в усадьбе казенное, и никто не давал им права его разворовывать. Поскольку перекричать Троцкого было совершенно невозможно, Надежда Константиновна и Дмитрий Ильич, которые, в основном, и препирались из-за предметов мебели, вскоре вынуждены были сдаться, покинув в итоге Горки лишь с личными вещами.
Лидер оппозиционеров до сих пор не мог простить вдове Ленина того, что она публично отреклась от его сторонников, переметнувшись на сторону сталинистов. Как только Ульяновы съехали, по праву победителя в словесной бытовой перепалке, Лев Троцкий тут же со своим семейством занял в усадьбе лучшие комнаты, освободив Северный флигель для своих соратников, сосланных в Горки следом за вождем оппозиции, которые втиснулись туда, как в самую настоящую коммунальную квартиру. Сам же лидер, как и подобает решительному льву-предводителю, расположился на самой лучшей жилплощади: в хоромах господского дома.