Человеческий фактор здесь играет гораздо большую роль, поскольку нет не только никакой цифровизации управления, но даже грамотных людей среди аппаратчиков не хватает. А надо все организовать так, чтобы провести предстоящие репрессии, которых не избежать, поскольку грандиозные преобразования в стране без чисток не обойдутся, в легком варианте, а не в том беспредельном и кровавом, который получился в моей истории. Разумеется, Сталин действовал именно так, а не иначе, потому что опасался за собственную власть, на которую претендовали не только оппозиционеры, но и «верные ленинцы», а также те партийные бюрократы, которые прочно срослись с нэпманскими капиталистами на почве материальных интересов, желая восстановления капитализма. Генсек же обладал свойством чувствовать опасность. Потому никому полностью он не доверял, действуя на упреждение. Может быть, теперь он изменится, если я стану для него надежным союзником? Или нет?
Но, далеко не все и от Сталина зависит. И не только в принятии самых важных решений, которые, как я сам только что убедился, подготавливаются коллегиально, а не по прихоти одного человека. Многое зависит и от самого народа. Как там Сталин сказал? Руководитель предполагает, а народ располагает. А народ наш сейчас, в 1928 году, еще в массе своей неграмотный! Потому надо скорее и образование как-то интенсифицировать. Иначе бракованная продукция на предприятиях станет обычным делом.
Впрочем, я знал, что так оно и было. Неграмотные рабочие гнали такой лютый брак, что даже многие танки к началу Великой Отечественной не ездили, хотя и имелись на бумаге в большом количестве. Да и снаряды к пушкам оказались некачественными. Не налажена была на должном уровне ни госприемка, ни технический контроль. И это только в военной промышленности такое положение сложилось, а что же тогда происходило в других отраслях? Полный бардак, получается? И мне придется со всем этим что-то делать. Не только дисциплину необходимо повышать на производстве, но и кадрами квалифицированными обеспечивать! Так Сталину и скажу при случае.
Теперь же надо серьезно подумать о коллективизации, раз мне поручили заняться этим вопросом. Эх, а так хочется высказаться совсем о другом! Конечно, я, как бывший оперативник уголовного розыска, не особенно разбирался в технических характеристиках и иных нюансах техники и технологии, но мог все-таки подсказать кое-что полезное. Тенденции развития я знал. Да и из политики этого периода кое-что помню. Хотя и не историк, но читал много, интересовался этим временем, желая понять, как страна так плохо подготовилась к грядущей страшной войне, и почему происходили все эти сталинские чистки.
Я мог, например, прямо сейчас подсказать промежуточный патрон, надежный войсковой автомат, объяснить перспективность применения полупроводников в электронике, предложить танки типа Т-34 с командирскими башенками, объяснить перспективы реактивной авиации и ракетного оружия, даже про атомную бомбу мог бы что-нибудь рассказать, хотя бы изложить общие принципы устройства всего этого, которые знал, как и любой человек из двадцать первого века, интересующийся наукой и техникой. Вот только, как же при имеющемся уровне развития советской промышленности все это воплотить? Значит, придется подождать хотя бы минимальных сдвигов в сторону прогресса. А пока можно, например, поддержать условное Остехбюро и на его базе попробовать создавать единичные экземпляры опытных образцов. Рассуждая обо всем этом, я и не заметил, как дошел до своей квартиры.
Глава 17
Новый день начался с Эльзы. Когда я вошел к себе в кабинет, секретарша раскладывала свежую иностранную прессу на столике возле черного кожаного дивана, но, тут же подошла и обняла меня, сказав:
— Как же я соскучилась!
Потом страстно поцеловала. А мое общее самооздоровление действовало все лучше, болячки отступали, поэтому и желание росло. Не в силах совладать с собой, я обнял ее крепче и прижал к себе ее бедра. Потом мы упали на диван вместе. Причем, она быстро устроилась сверху. Когда все уже произошло, Эльза сказала: