Моя поездка составляла государственную тайну, о ней не имели понятия ни простые люди, ни даже самые пронырливые журналисты. Тем не менее, о моем маршруте заранее были проинформированы все руководители на местах по партийной линии. Об этом позаботился сам генсек, разослав указания через своих аппаратчиков, как и обещал мне. Как бы там ни было, а к десяти вечера все было готово.
На вокзале меня провожал Глеб Бокий. Весь вокзал был оцеплен чекистами в гражданской одежде. А непосредственно перед поездом на перроне выстроились сотрудники ОГПУ в форме пограничников, вооруженные винтовками. В составе бронепоезда, помимо многочисленной и хорошо вооруженной охраны, имелись пулеметные и даже орудийные башни, а штабной вагон посередине и два паровоза по краям были бронированными. Я даже не ожидал увидеть такую мощную передвижную крепость, внутри которой меня вот-вот должны были повезти в далекую Сибирь.
Интерьер, отделанный деревом, сразу порадовал. Да и проводником у меня оказался сам начальник поезда, который был со мной весьма любезен и, проводив внутрь, тут же деликатно удалился в свое маленькое купе, расположенное прямо у входа. С его слов выяснилось, что этот бронепоезд остался еще с дореволюционных времен и принадлежал когда-то Генштабу царской армии, а в распоряжении чекистов оказался уже после экспроприации. Пройдя дальше внутрь со своим чемоданчиком, в котором я прихватил из дома запасное белье и кое-какую одежду, я удивился простору внутреннего пространства, поскольку вместо ожидаемого сплошного длинного коридора с купе за раздвижными дверями очутился посередине вагона в самом настоящем передвижном кабинете с большим столом в центре и с удобными мягкими креслами с кожаной обивкой, расставленными вокруг него.
Поставив свой чемодан на красный ковер, покрывающий пол, я рассматривал в свете электрических ламп-бра богатое убранство, оставшееся с дореволюционных времен и каким-то чудом избежавшее расхищения народными массами. Поверх декоративных панелей из красного дерева висели небольшие картины с вполне мирными пейзажами Средней полосы России. А за маленьким столиком в углу, предназначенным для стенографистки, уже сидела и улыбалась мне Эльза, заскочившая в штабной вагон раньше меня вместе с сотрудниками охраны.
Более привычный мне коридорчик в вагоне начинался дальше за большим кабинетом по правой стороне. И там, разумеется, находились жилые помещения. Полюбовавшись интерьером и картинами, я отнес свой чемодан в первое купе, которое Бокий, вошедший вместе со мной внутрь, назвал генеральским. И действительно, тут было просторно и уютно, а к услугам важного пассажира имелся даже собственный туалет, отделенный от купе маленькой дверью. Заглянул я и туда, убедившись, что к приходу такого большого начальника, вроде меня, все идеально вымыто и даже повешено чистое полотенце рядом с умывальником.
Желая растянуть мои проводы, Глеб Бокий вызвался проехать в моей компании по железной дороге пару станций, и мы с ним разговаривали о всякой ерунде. Поиски Блюмкина пока ни к чему не привели. А расшифровка беседы этого террориста с Троцким тоже не продвигалась. Потому Бокий коротал время, ожидая все-таки результатов от сотрудников СПЕКО.
После того случая с молнией на могиле вятичей в Горках, Глеб какое-то время обращался ко мне только на «вы» и по имени-отчеству. И я с трудом убедил его снова называть меня просто Вячеславом, хотя бы наедине. Когда мы уселись напротив друг друга за купейный столик, пристроенный у окна, поезд как раз тронулся. И Бокий спросил:
— Я вот только одного не понимаю, Вячеслав, в чем же будет состоять твоя работа в Сибири по коллективизации? Ты уже наметил себе какой-нибудь план действий?
Прежде, чем ответить ему, я покрутил ус, задумавшись. Ведь, на самом деле, никакого плана у меня не имелось. Потому ответил:
— Надеюсь, что втянусь во все эти вопросы уже на месте. Я, конечно, не агроном и не землеустроитель, но, что-нибудь соображу, наверное. Как я понимаю, сельское хозяйство — это организм весьма непростой. Потому и менять в нем что-либо следует все-таки осторожно. А нахрапом, как предлагают некоторые товарищи, можно только дров наломать. Потому сначала вникну в положение дел на местах, посоветуюсь там с руководителями, а потом уже и решать буду. А какие меры приму, так об этом сейчас преждевременно думать.