— Угрозу понял. Тайну не выдам, не беспокойся. Я хорошо представляю себе, что такое допуск высшего уровня. Так что можешь рассказать мне о своей цивилизации, — сказал я.
Он пообещал:
— Расскажу, когда в этом будет целесообразность. А сейчас о деле. В целом, я пока доволен ходом эксперимента. Вектор развития истории ты уже сдвинул. Теперь будь готов к турбулентности. Поток исторических событий сопротивляется при смещении и легко может захлестнуть. Все твои навыки за последнее время выросли на десять процентов, потому у тебя есть потенциал для преодоления грядущих трудностей. Дополнительная помощь будет поступать по мере необходимости…
В этот момент я проснулся из-за того, что солнечный луч, упавший сквозь окошко-иллюминатор, которое я не задраил на ночь и даже не завесил шторкой, ударил мне прямо в глаза. Я встал с мягкого дивана и выглянул наружу. Утреннее зимнее солнце всходило на безоблачное небо, а вокруг распростерлись замерзшие поля, накрытые искрящимся снегом. Там властвовал лютый январский мороз, а в штабном вагоне было тепло и уютно. Когда я привел себя в порядок после сна, выйдя из генеральского купе, уже вовсю наступил новый день.
Сидя за столиком для стенографистки в передвижном штабном кабинете, Эльза делала вид, что ничего особенного ночью не происходило. Она лишь мило улыбнулась мне в то время, когда разбирала и чистила свой револьвер. А лучи утреннего зимнего солнца косо ложились на большую карту страны, повешенную на перегородку роскошного штабного вагона поверх панели из красного дерева. И я смотрел на пройденный маршрут, заботливо отмеченный начальником поезда маленькими красными флажками, наклеенными на булавки и воткнутыми в карту в местах тех станций, которые мы уже проехали. Судя по этим флажкам, бронепоезд, двигаясь без остановок всю ночь напролет, довольно быстро для этого времени преодолевал простор.
Над картой под самым потолком висел небольшой портрет Сталина. И, глядя на него, я задумался о роли ключевых фигур. Это выражение, приснившееся мне, сказанное мне во сне ангелом, до сих пор не выходило из головы. Действительно, получалось, что отдельные личности влияли на исторический процесс очень серьезно. Взять того же Иосифа Виссарионовича. Чем не ключевая фигура? Ведь от него зависит настолько многое, что, кажется, что без него все пойдет наперекосяк и даже рухнет. Его личная мера ответственности за развитие событий чрезвычайно велика.
Но, во сне, как мне казалось, ангел имел в виду все-таки немного другое. Та ключевая фигура, о которой им говорилось, по мысли экспериментатора должна была переломить намечающуюся тенденцию в развитии исторического процесса. То есть, получалось, что, будучи ключевой фигурой в руках этого экспериментатора ангельского вида, я должен буду каким-то образом Сталину противостоять, идти ему поперек, так, что ли? Но, мне этого совсем не хотелось.
Возможно, я желал немного подкорректировать устремления генсека, посоветовать ему что-нибудь полезное, чтобы он не наломал таких дров с коллективизацией, индустриализацией и чистками, как в моей прошлой жизни. Я искренне хотел вылечить его больную руку, чтобы он сделался чуть добрее и покладистее. Но, действовать ему наперекор я не собирался, отлично понимая, что, несмотря на все ошибки, Сталин пытается сделать Советский Союз лучше и сильнее. Он старается, как может, как умеет, как позволяют обстоятельства, в конце концов. И я ему, конечно, не враг. Потому я терялся в догадках, как смогу выкрутиться из того трудного положения, в которое меня поставил экспериментатор ангельской внешности из сна. Если, конечно, все эти мои странные сны имеют под собой какую-то реальную почву, а не являются плодом моего собственного воображения, например, как побочный эффект после переселения моей души в тело Менжинского?