Мои мысли перебил Бокий, который горячо приветствовал нас с Эльзой, даже обняв ее и поцеловав. Мне же он просто пожал руку и проговорил:
— Вы даже не представляете, Вячеслав Рудольфович, как я рад, что добрались благополучно! Без вас просто не знаю уже, что делать!
Я отвел его чуть в сторону и попросил:
— Глеб, кончай «выкать» и рассказывай все, как есть.
Он потупился, но сказал:
— Слишком многое рассказать надо. Столько всего здесь случилось! Блюмкин проник в Кремль и стрелял в Сталина! Ежов захватил Лубянку, а в Горках троцкисты подняли мятеж! Рабочие бастуют. Если слух о покушении на Сталина до них дойдет, то велика опасность новой революции. Только троцкистской на этот раз…
— А со Сталиным что? — перебил я.
— Три пули получил. Сейчас без сознания лежит в клинике Кремля. Врачи борются за его жизнь…
Я снова перебил:
— Как же Блюмкин мимо всей кремлевской охраны пробрался?
Глеб объяснил:
— Сначала он прошел через старый подземный ход до подвала Кремлевского дворца. Там внутри тихо зарезал истопника и переоделся. Потом, прикинувшись истопником, подошел к одному из латышских стрелков, стоящему в карауле у выхода в подвал, и без шума прирезал его. Опять переоделся, припрятав труп. Дождался, когда начальник караула проверял посты. Когда тот подошел близко, прирезал и его. Переодевшись уже в начкара, поднялся по лестнице внутри здания. На этаже зарезал часового одного из внутренних постов в коридоре. Снова труп спрятал и дождался, пока товарищ Сталин пойдет по коридору от своего кабинета. Как только генсек подошел, Блюмкин выстрелил в него почти в упор несколько раз до того, как прибежали на выстрелы Паукер и его бойцы…
— Все ясно! — опять перебил я. И тут же приказал, надеясь помочь генсеку с помощью своих целительских способностей:
— Поехали немедленно! Сначала в Кремль к Сталину! — приказал я.
В машине, которая стояла с другой стороны ангара, я попросил Эльзу сесть на переднее сидение рядом с водителем, а рядом с собой на заднем диване усадил Бокия и потребовал от него:
— Излагай все подробно, пока едем! Надеюсь, Блюмкина взяли?
И он начал излагать:
— Застрелили его насмерть. Паукер и застрелил. А Блюмкин успел его ранить в плечо. И еще троих бойцов из кремлевской охраны, которые были с Паукером, тоже ранил прежде, чем добили его. Да еще и самодельную бомбу Блюмкин успел кинуть. Да только та бомба не взорвалась. Паукеру повезло, что жив остался. Если бы бомба взорвалась, то и Сталина бы насмерть. А так, может быть, генсек выживет. Взрывчатки в той бомбе целый килограмм поместился. Сама бомба под бюст Ленина замаскирована была. И она, похоже, уже находилась в том коридоре, куда проник Блюмкин. Заранее там находилась. Вот в чем дело. Следовательно, сообщники у Блюмкина имелись. Да и пароли для часовых кто-то же ему сообщил. И про подземный ход он, наверняка, не сам разузнал. Троцкисты в самом Кремле окопались. Вот что я думаю. Расследовать нужно тщательно. И плохо, конечно, что Блюмкина живьем не взяли, а то допросили бы и раскололи. Есть у нас специалисты…
— На что этот Блюмкин надеялся? Он, конечно, имел репутацию террориста, но не смертника же! — снова перебил я.
— Наверное, на своих сообщников в Кремле и надеялся. Может, рассчитывали они, что, как только Сталина убьют, так власть троцкисты и возьмут? Но, что-то, видимо, пошло у них не так. Не предусмотрели чего-то, — проговорил Бокий.
— А куда ранен Сталин? — спросил я.
Глеб ответил:
— Я его не видел. Я вообще оказался как бы на нелегальном положении после того, как Ежов себя исполняющим обязанности председателя ОГПУ объявил. И, если бы не этот тихий саботаж на Лубянке, то боюсь, что меня арестовали бы уже. А так Ежов в растерянности пребывает. Опыта у него в нашем деле нет, а чекисты его приказы просто не исполняют. На Лубянке, между прочим, большинство людей настроены на то, что Менжинский вернется и рассудит, кто настоящий исполняющий обязанности главного начальника: Трилиссер, Ежов или я. Для чекистов твой авторитет, Вячеслав, много значит. А когда три разных человека в течение одного дня выдают себя за и.о. председателя, то люди, понятное дело, путаться начинают, тем более, если приказы этих троих противоречат друг другу.
— Ситуация, конечно, дурацкая, — согласился я. И попросил рассказать подробнее о мятеже троцкистов.
Бокий опустил глаза и признался:
— Это я виноват в мятеже. Все началось с того, что в Горки для усиления охраны периметра, на время строительства заграждений и вышек охраны, мной, по договоренности с начальником военной академии имени Фрунзе Эйдеманом, была откомандирована рота курсантов. Так вот, их командиры и оказались отъявленными троцкистами. Они стали ядром мятежа, нейтрализовав сотрудников ОГПУ.