Встав во главе 2-го отделения СПО, Люшков выступил в роли одного из инициаторов и исполнителей фабрикации громкого уголовного дела так называемой «Российской национальной партии («РНП») Это дело также известно, как «дело славистов». Среди арестованных (с сентября 1933 года по апрель 1934 года) было много видных деятелей науки — академики М.Н. Сперанский и В.Н. Перетц, члены-корреспонденты АН СССР Н.Н. Дурново, Г.А. Ильинский, A.M. Селищев, будущие академики В.В. Виноградов и Г.А. Разуваев, а также искусствоведы, этнографы, лингвисты, филологи, агрономы, музейные работники и врачи. Всего по делу «РНП» чекисты арестовали свыше 100 человек (34 взяли в Москве, еще 37 — в Ленинграде)[160]. Многих арестовали для того, чтобы показать «массовость» раскрытой контрреволюционной организации. О том, что дело «РНП» шито белыми нитками, свидетельствует такой факт: Люшков и его команда лишь в самом конце следствия (в феврале 1934 года) сумели установить (а точнее, придумать) название раскрытой ими антисоветской организации.
Сущность обвинения состояла в том, что «…в Москве, Ленинграде, на Украине, в Азово-Черноморском крае, в Белоруссии, в Западной и Ивановской областях существовала контрреволюционная национал-фашистская организация, именовавшая себя «Российской национальной партией». Она ставила своей целью «свержение Советской власти и установление в стране фашистской диктатуры…» «Партия» якобы сумела объединить в своих рядах «различные националистические элементы на платформе общности интересов борьбы с Советской властью»[161].
Помимо этого арестованные ученые обвинялись в «создании повстанческих ячеек» и «намерении убить Председателя Совета народных комиссаров В.М. Молотова». По материалам следствия выходило: активность антисоветской деятельности большинства участников «РНП» пришлась на период проведения коллективизации и ликвидации кулачества. В данных условиях участники «РНП» находили «положение старой русской интеллигенции безнадежным… удельный вес, которой в обществе… потерян окончательно»[162]. И как результат — стремление искать выход в создании некоего «национального фронта для активной борьбы и свержения Советской власти». Конечно, большинство арестованных по этому делу «особо не жаловали» советскую власть, но тем не менее они и не помышляли о какой-либо вооруженной борьбе против существующего в стране государственного строя.
Основными зачинщиками создания «Российской национальной партии», по мнению Люшкова и его «коллег», выступили эмигрантские контрреволюционные силы — так называемый, «Русский фашистский центр». Руководителями этой мифической организации, якобы осевшей в Вене и Праге, чекисты «назначили» выдающихся лингвистов, теоретиков мирового языкознания — князя Н.С. Трубецкого и P.O. Якобсона. Следственная «бригада» (в которую кроме Люшкова вошли М.А. Каган, С.М. Сидоров, В.П. Горбунов и другие сотрудники 2-го отделения СПО ОГПУ) сумела в короткий срок принудить большинство арестованных по этому делу к признательным показаниям. Из архивных документов более позднего времени становится ясно, какие методы шли в ход для выбивания необходимых признаний. Грубость, запугивание, игра пистолетом перед лицом, лишение сна, «конвейеры», карцер, избиение отдельных подследственных — это лишь небольшой перечень способов «доведения до ума», которыми активно пользовались и Люшков, и его помощники[163].
29 марта 1934 года Коллегия ОГПУ СССР вынесла свое решение по делу «Российской национальной партии». Большинство обвиняемых получили от трех до десяти лет исправительных лагерей, несколько человек приговорили к ссылке. Смертных приговоров не было, лишь один из подследственных, освобожденный под подписку, покончил жизнь самоубийством, еще один арестант заболел и умер в период следствия в больнице Бутырской тюрьмы. В 1957 и 1964 гг. все осужденные по делу «РНП» были реабилитированы, большинство из них посмертно.
В 1933 году практически все украинские чекисты (И.М. Леплевский, Я.В. Письменный, М.К. Александровский и другие) были вынуждены вернуться вместе с Балицким на Украину. Люшков оказался в числе тех немногих «украинцев», кто прижился в Москве и даже сделал успешную карьеру, став заместителем Молчанова. У Генриха Самойловича имелись весомые причины не возвращаться в Харьков (тогдашнюю столицу Украинской ССР). Одна из возможных — это нездоровый моральный климат среди руководящих украинских чекистов (пьянство, моральная распущенность и т. д.). Все это претило молодому и скромному Генриху Люшкову.