Написав 25 ноября покаянное заявление на имя Ежова, в котором он признавал себя латвийским шпионом, Я.И. Алкснис через три дня (28 ноября) дал развернутые показания о своей «преступной деятельности». Их затем, чуть подправив, оформили в качестве протокола его допроса за то же число. В следственном деле Алксниса имеются и другие обобщенные протоколы допросов от 17 декабря 1937 года, 15 марта и 4 июля 1938 года. Как составлялись подобные «документы», видно из приведенного выше рассказа Эдлина.
На примере последнего по времени протокола допроса (от 4 июля 1938 года) видно, что ничего нового по сравнению с первым в версии следствия не появилось, если не считать отдельных уточняющих деталей да расширения круга участников латышской националистической антисоветской организации: «…Я являюсь участником антисоветской националистической латвийской организации… Я входил с 1936 г. в военный центр националистической организации. Являлся агентом латвийской разведки с момента установления связи с начальником штаба латвийской армии Гартманисом и военным атташе Лепиньш. Мною были завербованы в указанную контрреволюционную организацию Аузан, Закс, Ратауш. Кроме того, мне был передан для связи Ингаунис. В своей практической работе, как начальник ВВС РККА, я вел подрывную работу с целью ослабления боевой способности и готовности частей Военно-Воздушного Флота РККА»[75].
Упомянутые Алкснисом лица командно-начальствующего состава РККА к моменту их ареста занимали следующие посты: комкор Ф.А. Ингаунис – начальника ВВС ОКДВА (до этого многие годы был на такой же должности в Киевском военном округе у Якира); комбриг Я.Э. Закс – начальника 9 й школы ВВС; комбриг Р.К. Ратауш – командира Новочеркасской авиационной бригады.
На примере дела Алксниса добавим еще несколько штрихов к разоблачению фальсификаторов из следственных органов НКВД. Как известно, с первых же часов после ареста его стали шантажировать тем, что на него «показали» комкор Аппога и дивинженер Бордовский. Главная военная прокуратура в ходе дополнительной проверки в 1956 году легко обнаружила подлог: оказывается, Аппога во время следствия по его делу показаний на Алксниса не давал. Бордовский же, называя его в числе заговорщиков, ссылается при этом на Халепского. Осмотр дела командарма 2-го ранга И.А. Халепского в свою очередь показывает, что в нем нет даже упоминаний об Алкснисе, как о заговорщике. И еще одна характерная деталь. В обвинительном заключении говорится, что в латвийскую националистическую организацию Алкснис был завербован Эйдеманом. Между тем, изучением архивно-следственного дела по обвинению комкора Р.П. Эйдемана. Установлено, что по показаниям последнего Алкснис на проходит.
Такая несложная проверка поставила все на свои места, реабилитировав невинного человека. Подобная работа вполне была по силам и Военной коллегии, однако в те годы основной уклон в ее деятельности был как раз обвинительный, но никак не оправдательный. Что она и проводила твердо в жизнь.
Генерал Гартманис, начальник штаба латвийской армии, с которым Алкснис был якобы связан по шпионской работе, в 1940 году арестовывается органами НКВД СССР. Причем основанием к возбуждению против него уголовного преследования послужили показания Я.И. Алксниса и Я.К. Берзина. Однако Гартманис как в процессе расследования, так и в суде 7 июня 1941 года эти показания категорически отрицал, как не соответствующие действительности. Так, в суде он заявил: «Показания Берзина, Алксниса… мне непонятны, так как я с ними никакой связи не имел и в то время, на которое они ссылаются в своих показаниях, я не имел никакого отношения к разведке»[76].
Семь месяцев длилось следствие по делу Я.И. Алксниса. Из обобщенных протоколов его допросов, тщательно отредактированных в различных служебных кабинетах ГУГБ НКВД, нельзя увидеть степень его сопротивления следствию. Но то, что оно действительно было, особенно на его первом этапе, подтвердил выше сотрудник этого управления Эдлин. В пользу такого утверждения говорят и факты зверских избиений Алксниса в Лефортовской тюрьме, о которых мы упоминали. Ибо туда помещали и избивали в первую очередь тех, кто не соглашался подписывать «липу», зачастую совершенно безграмотную, изготовленную следователем с 3 х классным образованием. Видимо, подписывая под градом ударов очередной «липовый» протокол, Алкснис, как и многие другие арестованные военачальники Красной Армии, с нетерпением ожидал предстоящего суда, надеясь там рассеять пелену подозрений в свой адрес, раскрыть обман и клевету, заложенные на страницах его следственного дела.
Но подобного не случилось и разоблачительной речи Алкснис на суде так и не произнес. Или состав суда (не ведающая жалости, повязанная кровью многих осужденных к расстрелу «троица» – Ульрих, Никитченко и Горячев) не позволил этого сделать, или же сам Алкснис под воздействием уговоров следователя отказался от такой мысли, надеясь таким образом заработать какое-то снисхождение к себе, нам неизвестно. В протоколе судебного заседания от 28 июля 1938 года записано, что подсудимый «виновным себя признает, полностью подтверждает свои показания, данные им на предварительном следствии и заявляет, что дополнить их ему нечем». В последнем же своем слове Алкснис сказал, что если возможно сохранить ему жизнь, он готов любым трудом искупить свою вину. Судьи приговорили его к смертной казни через расстрел с конфискацией лично ему принадлежащего имущества и лишением воинского звания «командарм 2-го ранга»[77].
Кристина Карловна Алкснис-Меднис получила за мужа «свои законные» 8 лет ИТЛ, которые отбывала в Темлаге. После освобождения с 1946 по 1949 год жила в Риге. Затем повторно подверглась аресту и до 1954 года находилась в ссылке в Красноярском крае. Сын Я.И. Алксниса – Имант, которому ко времени ареста родителей исполнилось только 10 лет, был отправлен в детский дом, два десятилетия ничего не зная о них. Как свидетельство трагедии только одной семьи, приведем его заявление в Прокуратуру СССР, относящееся к середине 50 х годов.
«Прошу сообщить, где находятся мои родители Алкснис Яков Иванович, Меднис Кристина Карловна и тетя Меднис Марта Карловна, арестованные в 1937 году по линии НКВД. Отец до ареста работал начальником ВВС СССР.
Прошу также, если можно, сообщить причину ареста, т.к. мне она неизвестна, мне в то время было 10 лет.
К сему Алкснис
28/VI-56 г.»[78].
Яков Иванович Алкснис реабилитирован посмертно в феврале 1956 года, а сын его и не знал об этом спустя почти полгода.
Командарм 1-го ранга Белов Иван Панфилович занимал на день своего ареста (7 января 1938 года) должность командующего войсками Белорусского военного округа. К этому времени на него уже имелись показания, как на участника антисоветского военного заговора, со стороны военнослужащих и работников НКВД, ранее арестованных в различных регионах СССР. Что же касается тактики следствия, то оно решило в данном случае применить метод ошеломления. С этой целью Белову в день ареста устроили допрос не на Лубянке, а в здании ЦК ВКП(б). И допрашивал его не кто иной, как сам Сталин при участии Ежова. Но ожидаемого эффекта все равно не получилось: Белов тогда не признал ни в чем себя виновным. Произошла первая осечка и Ежов, чтобы реабилитировать себя и свое ведомство, предложил устроить Белову очную ставку в присутствии членов Политбюро с людьми, хорошо его знавшими и которые уже были подготовлены своими следователями к такой обвинительной акции – заместителем начальника Политуправления РККА армейским комиссаром 2-го ранга А.С. Булиным и начальником Разведуправления Красной Армии комкором С.П. Урицким.
На очной ставке, помимо Сталина и Ежова, присутствовали члены Политбюро ЦК ВКП(б) Молотов и Ворошилов. Булин и Урицкий старательно изобличали Белова в антисоветской деятельности, вредительстве, подтверждали его участие в военном заговоре. Но Белов, потрясенный всем случившимся с ним и ошарашенный такими заявлениями Булина и Урицкого, да еще произнесенными в присутствии руководства партии, все-таки устоял и в этот раз, отвергнув все обвинения. Произошла вторая осечка.