О Корал Митяниной я прочитала лет двадцать назад в воспоминаниях Веры Шульц, встретившей Корал в 1938 году в Таганской тюрьме. «Мое внимание привлекла мальчишеская фигура светловолосой молодой женщины, очень интеллигентной, с лукавинкой в светло-зеленых глазах». Жена русского, она приехала с ним в Москву. Арестовали обоих. «И как же велика была ее вера в непогрешимость нашей великой страны! - пишет Вера. - Они с мужем ни в чем не виноваты, и это не может не выясниться. А если они погибнут до этого, то страна вместо них воспитает и сделает людьми их сыновей». Веру подвела память: у Корал осталась дочь, а не сыновья. Все остальное верно. Мне удалось узнать начало этой истории, разыскать семью Корал. Ее девичья фамилия Сатклиф, она родилась в Англии, в детстве переехала в Австралию, где повстречала русского паренька, выросшего в Сиднее, Виктора Митянина. В 1932 году с группой «друзей Советского Союза» они отправились в Москву. Подруга, посетившая Корал в 1934-м, вспоминала, что жили они в одной комнате, занимались преподаванием английского языка и ни малейшего желания покинуть Россию не выказывали. Тоска Корал проявилась только в одном: дочку, родившуюся в Москве, она назвала Коалой. Вскоре связь с Митяниными прервалась, и лишь в конце 40-х Корал дала родным знать, что с ней все в порядке, она работает в Сибири. В 60-е годы ее британские родственники сумели добиться разрешения на приезд Корал в Англию. «Она очень серьезно относилась к подписке, которую дала, и ничего не рассказывала нам, - пишет ее племянник. - Она говорила, что работала в Сибири, выехав туда вместе со своим предприятием во время войны. И она не сказала, как погиб ее муж».
Сходная судьба у Мельниковых из Старой Руссы. Петр и Виолетта были арестованы в октябре 1937 года и в декабре расстреляны. Виолетта Виктория Менде родилась и выросла в Северном Квинсленде. Ее историю, как и сотни других, подробно рассказать до сих пор некому.
Канберра
* ДУМЫ *
Дмитрий Ольшанский
Здравствуй, Чертаново
1937 год как торжество демократии
Когда мы ломали Иверскую часовню, многие говорили: «Хуже будет». Сломали - лучше стало. На Садовом кольце вырубили деревья, стало лучше, товарищи (смех, аплодисменты).
Из речи Булганина
Современный русский пейзаж приводит меня в отчаяние. Я не люблю его, у меня не получается его полюбить, как ни стараюсь. Кем и зачем он был создан, проклятый этот пейзаж?
Промзона, вытянутая, как гроб баскетболиста, безнадежного цвета забор, автостоянка и снова промзона. Стогодовый барак без крыши и окон с надписью «Спецтерритория № 14. Не входить». Блочно-бетонные двадцатиэтажные избы, вокруг которых прохаживаются недоросли, лузгают «семки» и лениво переговариваются. На стенах приветствия: «Колян, дай в рог!», «Саня, дай в бубен!», «Спартачи, умрите», «Ждите, Гитлер придет». По бесконечному проспекту еле тащатся пузатые маршрутные такси. От метро всего семь остановочек, вы почти и не заметите, ну правда же, у нас все, как в центре. Кстати, метро: по ногам зазевавшихся едут сумки на колесиках, напротив сидящая наштукатуренная Акулина читает Акунина, рядом с ней пожилому мыслителю с потрепанным чемоданом снится нечто державное - на коленях у него покоится основательный том «Сталин. Красный Царь и его Святая Опричнина».
Выходя на улицу, переступая через канаву, уворачиваясь от рекламных листовок, за углом натыкаешься на километровую стройку. Реставрация памятника через снос с последующей реконструкцией, но вы не горюйте, здесь уже через месяц будет многофункциональный вертеп, - обещает с доски объявлений прораб. Далее - много афишных листов с нехорошо ухмыляющимися юмористами, и еще губернатор, поперек себя шире, пророчит собственное переизбрание. Биография еще обязательнее, чем рожа: деревня, совхоз, ПТУ, армия, пять лет монтер, замначальника, замзамначальника рангом повыше, малый бизнес, средний бизнес, дети, порядок, мораль и медаль. Кто его знает, он, может быть, недурной человек. «Пробивной и рукастый».
В такси перевозчик заводит тягучие, напрочь лишенные ритма радиопесни. Содержание их неизменно: герой, тонкой душевной организации джентльмен, только что вышел из колонии строгого режима и протяжно грустит под наяривающий гамму недорогой синтезатор. За окном улица имени позабытого генерала почти сияет: к столбу приделана крутящаяся, мигающая огоньками электродоска. Она извещает о премьере фильма с актрисой по фамилии Заворотнюк, о надежных кредитах в новооткрывшемся банке «Джон Ло Траст» и о том еще, что какой-то верзила с маленькими, злыми глазками, то ли «предприниматель», то ли просто «человек, верящий в будущее России», сможет нам это будущее сполна обеспечить.