— Я Чарли-4, они прорываются к цеппелинам…
Серебров выжал левую педаль, ввел машину в размазанную бочку и дал короткую очередь для острастки, рассчитывая припугнуть неизвестного ему Алана — явно менее опытного пилота. Как ни странно, ему повезло: один малиновый трассер все-таки воткнулся в крыло «уиндспаута». Британец вильнул в сторону и рванул ручку на себя, на секунду бросив ведущего и разорвав дистанцию. Серебров, сжавшись в кабине, как будто это он сам протискивался в освободившееся «игольное ушко», толкнул вперед ручку газа и рванул к самолету Этертона.
Этертон, мигом оценив угрозу, наклонился на крыло и пошел под довольно острым углом вниз, по направлению к дирижаблям, рассчитывая на мощность двигателей, чтобы оторваться.
— Я Дог-4, отрезал ему крыло, но кто-то все-таки должен снять ублюдка с моего хвоста!
Вращаясь как два соосных пропеллера, они с ревом разрезаемого винтами и крыльями воздуха проскочили насквозь какой-то очень плотный клубок самолетов, перечеркнутый дымным следом. Серебров не был уверен — кажется, слева мелькнул И-165 Алехина. Все его внимание было сконцентрировано на крутящемся хвосте «уиндспаута». Скосил глаза на приборы — стрелка спидометра бойко шла к отметке 7. Британец метнулся влево, потом выкрутился вправо— наемник не отставал. Серебров чувствовал, что его захватывает яростный азарт, но мысли были на удивление четкие, быстрые, невесомые:
«Что он хочет сделать? Гонка у кого крылья отвалятся раньше? Здесь высота, здесь еще можно… Спокойно. Спокойно.»
На дирижаблях заметили идущие на них самолеты и развернули почти все оборонительные пулеметы в их сторону. Вокруг засвистели желтые, красные и сиреневые светляки и как сухая трава выросли дымные серые трассеры.
«Что творит, что творит, ах, сукин ты сын, в «бутерброд» меня загнал…».
План британца стал ясен — оторваться, проскочив между цеппелинами так, чтобы большинство огня доставалось идущему за ним Сереброву. Через ручку пошла легкая вибрация, стрелка начала закрывать цифру 8. Обернулся. Ведомый «уиндспаут» крутился где-то метров за триста до него, озаряемый пламенем своих четырех пулеметов, и пытался всадить очередь в самолет наемника, но по неумению ничего, кроме напрасной траты патронов, не мог сделать.
Нарезали еще одну скоростную змейку, неширокую — поток сжал рули и элероны, самолеты засели в нем как в густой смазке. Ситуация не поменялась. Силуэт тяжелого истребителя замер и превратился в узкую полосу, он нацелился на щель между дирижаблями. Серебров не мог сделать того же, имея за спиной его ведомого, но он не мог и бросить британца. Впрочем, на воздушных судах похоже, разобрались, что к чему и огонь сконцентрировался на преследующем его «уиндспауте».
— Я Альфа-4, он горит…
Неизвестно, швейцарская или немецкая очередь достала неизвестного Алана. Был хлопок, отчетливо слышный даже в кабине, ведомый «уиндспаут» внезапно мотнулся в сторону, из его левого двигателя вырвался колоссальный факел пламени и черного дыма, набегающий поток ворвался в пробоины и растерзал сперва одно, затем другое крыло. Огрызок самолета, пылающая кочерыжка от которой еще и оторвало хвост, беспорядочно вращаясь, камнем пошел вниз.
Они проскочили между воздушными кораблями как две молнии, серо-зеленая и серо-серая, только на секунду тело, а не слух, почувствовало рев многочисленных винтов. Вдогонку им выплеснулось несколько дымных вееров. Британец начал выравниваться — скорость становилась опасной. Он не будет маневрировать на выходе и это шанс.
Серебров крутанул колесико вертикального триммера и, упершись ногами в педали, плавно потянул ручку на себя, чувствуя, как растет на ней нагрузка, как текут вниз щеки и против воли закрываются глаза. Пневматический комбинезон давал какое-то преимущество, позволяя сохранить ясность мыслей и ощущений, но перегрузка все равно навалилась как мешок с песком. Он плавно, равномерно, напрягая мышцы живота и дыша ударами, тянул и тянул ручку на себя, чувствуя, как подступает серая тошнотная пелена. Но вот стрелка вариометра сменила гнев на милость и потихонечку поползла вверх. Вернул триммер на место. Этертон выровнялся и пошел в ввверх, стремясь реализовать набранную скорость и преимущество сверхмощных двигателей «уиндспаута», чтобы переиграть настырного преследователя на вертикалях. Летнее солнце било в лицо сквозь бронестекло, Серебров набросил на глаза темный щиток. Они сделали две петли безо всякого результата, наемник никак не мог загнать противника в плавающие кольца прицела, хотя выиграл около полусотни метров дистанции.