СВОИ ДЕНЬГИ в
С5Е1>ГГЛТЬЛЫ10М КАСС»
Рис. 34. Огонек. 20 июня 1У39 г. № 17 3-я стр обложк". Реклама шоколадных фигур фабрик 1лавкондитера
Рис 35. Огонек. 10 февраля 1940 г. М° 4 3-я стр. обложки
мука, крупы и макароны — немедленно раскупались, и их практически не было в продаже.
Эти запрет ительные и ограничительные меры ничего не меняли в существующем экономическом механизме. Дневная душевая норма потребления хлеба неизменно оставляла 500 г, вместо установленного официально 1 кг работники авиационной промышленности получали на семью 300 700 г мяса, 1-1,5 кг рыбы, 300 г сливочного масла[191].
В 1У40 г. к кампании по повышению производи гельности труда были подключены органы советской юстиции. Эта кампания являлась част ью широкого спектра мероприятий по повышению дисциплины и установлению полувоенного режима работы трудящегося населения с целью решения новых задач. С 26 июня 1940 г. нарушения гру- довой дисциплины считались уголовным деянием, уголовный кодекс заменил трудовой кодекс Две трети судебных приговоров за 1940 г. касались осуждения за нарушение трудовой дисциплины Опоздание на работу на 20 минут каралось направлением на исправительно- трудовые работы в лагерь на срок от одного до шести месяцев и лишением 25 % заработной платы. Данное решение было принято в ЦК ВКП(б), но подано в прессе как решение, состоявшееся по инициативе профсоюзного руководства.
Судьи, слишком буквально толковавшие статью Конституции СССР о своей «независимости», ставились на место. Советский судья, который мнит себя «экстерриториальной» величиной, советским судьей не является, заявил в июне 1940 г. нарком юстиции СССР Н. М. Рычков. Судьи и прокуроры, как правило, избегали конфликтов с местными партийными органами. Меры, направленные на стирание границ между различными «ветвями власти» в государстве, считались естественными и логичными особенно в условиях Отечественной войны, но продолжали действовать и после нее — вплоть до 1949 г.
Проблемы дефицитной советской экономики носили по существу совершенно иной — не юридический характер, и решить их нельзя было только юридическими мерами, какими бы жесткими они ни были.
В непрекращавшемся конфликте между органами прокуратуры и НКВД верх все чаще брал НКВД, постоянно отклоняя ходатайства прокуратуры о дополнительной проверке или кассации судебных приговоров, квалифицируя их как нежелание прокуроров работать. К середине 1940 г. эти отношения «нормализовались», сопротивление прокуроров было сломлено, гора нерассмотренных дел благодаря привлечению народных судей существенно уменьшилась. Бюрократическая мельница работала в своем привычном режиме, и прокуроры едва успевали писать отчеты для вышестоящих районных, областных, республиканских и союзных органов. Судьям приходилось не легче. В 1940 г. в народные суды из различных вышестоящих инстанций было «спущено» более 300 циркуляров, в Москве их оказалось даже 502, т. е. судьи ежедневно получали до двух подобных указаний и директив[192].
В день обнародования Указа от 26 июня «О преследовании нарушений трудовой дисциплины» генеральный прокурор СССР М. И. Панкратьев и нарком юстиции Н. М. Рычков издали совместный приказ, уточнявший порядок исполнения постановления. Руководителям предприятий вменялось ^обязанность сообщать о случаях нарушения трудовой дисциплины в прокуратуру, уклонение от этого влекло за собой судебное преследование. Известны случаи, когда директора предприятий, профсоюзные работники и трудовые коллективы препятствовали поступлению дел в суды или добивались существенного смягчения меры наказания провинившимся2'®. В июле I 1940 г. 71 % «прогульщиков» получили наказание в виде лишения свободы в исправительно-трудовых лагерях на срок от одного до трех месяцев и вычета из зарплаты в размере от 5 до 15%.
Столь вялое реагирование вызвало недовольство партийного руководства. 29 июня 1940 г. Пленум ЦК ВКП(б) обсуждал только один вопрос: как ужесточить дисциплинарный режим. Георгий Маленков, делавший доклад о ходе исполнения постановления, отметил лишь незначительные улучшения в деле укрепления трудовой дисциплины. Быстро был найден и соответственно наказан «козел отпущения»: им оказался генпрокурор Панкратьев. Рычков и Панкратьев якобы «дезорганизовали» исполнение постановления, дав согласие и допустив показательные процессы.
Андрей Вышинский, занимавший пост заместителя Председателя СНК СССР, предложил не ограничивать постановление только нарушениями трудовой дисциплины, но распространить его действие на все формы нарушения общественного порядка. Его предложение было принято и включено в Указ Президиума Верховного Совета ' СССР от 10 августа 1940 г. «О рассмотрении народными судами дел о прогулах и самовольном уходе с предприятий и учреждений без участия народных заседателей».