Я сделал всё, что мог. Но Берси сделал тоже немало. Когда восемь самолётов были готовы, а я наконец-то отоспался в спальной кабине одного из бомберов, он разбудил меня. Проснувшись, я не сразу понял, где нахожусь. Лежу на койке, похожей на железнодорожную... гул за бортом.
- Берси, мы что, в воздухе?
- Так точно, шеф. Летим опробовать мою систему.
- Какую ещё систему?
Я встал и по узенькому коридорчику протиснулся мимо места радиста и бортмеханика, в кабину пилотов. Берси хранил молчание.
Заметив моё недовольство этим, он раскололся:
- Я разработал корректируемую авиабомбу. С наведением либо по радиоканалу, либо автономной по маячку с ик-подсветкой.
- И... - с заметным недовольством спросил я, - что ты собрался бомбить?
- Для начала - мы совершаем перелёт по маршруту МЗГА-Свердловск, пробный перелёт всей авиагруппы. Потом - проверка наведения бомб...
Я только глаза закатил и пошёл посмотреть, что там намудрил Берси. Оставил его МП сидеть в кабине пилота. Кабина была герметичной и чтобы выйти, пришлось надеть гермошлем, больше похожий на прозрачную маску с кислородным баллоном - бомбовый отсек не герметичен. Вышел туда и заметил стройные ряды бомб, уложенные в специальные кронштейны, три ряда бомб. Выглядело творение Берси... оригинально. Спереди - это были блоки по девять тонких бомб, больше похожих на НУРСы. Я не сильно ошибался - это были бомбы с реактивным ускорителем, бетонобойные. Дальше висели четыре зелёных бочонка с шестигранным хвостовым замкнутым кольцом-оперением. Это была уже осколочно-фугасная бомба, причём весьма и весьма мощная. Пятьсот килограмм.
В следующих шести бомболюках было то же самое - зелёные бочонки с мощными бомбами. Я плохо разбирался в теории свободнопадающих бомб, но судя по всему, это - простейший образец. Штыревый взрыватель - чтобы заряд не уходил на создание воронки - прятался внутри бомбы и выдвигался в боевое положение уже при падении. Пояском бомбы были прицеплены к стальному штырю, на которое нанизаны с помощью колец - при падении поясок на удалении метра от самолёта взводит взрыватель бомбы. Пока в самолёте, они не взорвутся. Судя по всему, мы уже проделали большой путь...
В этот момент, как раз, зазвонил телефон.
- Лаврентий Павлович, день добрый, - поднял трубку.
- Добрый, - Берия немного удивился, - я не понял, ты где?
- А... - задумался я, - где-то между Москвой и свердловском...
- Да что вы там, совсем охренели? Сам же сказал прилетать, забирать...
- Небольшое чп вышло, заснул в самолёте, а мой пилот увёл машины на испытания. Сейчас вернёмся. У нас тут восемь самолётов и полные трюмы бомб, если нужно что-нибудь разбомбить - только попросите.
- Не нужно ничего бомбить! - возмутился Берия, - слюшай, ты чем там вообще занимаешься?
- Участвую в испытаниях, - отмахнулся я, - слушай, бомбы только вчера спроектировали и изготовили, их нужно испытать. Просто дай цель, а мы её разнесём. Ну не знаю, может быть, нужно взорвать какой-нибудь покосившийся старый дом? Или для пробы хоть деревце снести...
Берия глубоко вздохнул:
- Испытания подобного рода проходят на полигоне в установленном порядке.
- Ладно, сами сообразим, куда бабахнуть. О, я знаю одно такое место. Скоро будем!
Ответ Берии я уже не услышал, отключился. Берия наверняка был недоволен. Я предложил Берси:
- Можешь разнести что угодно в огороженной зоне стройки нашей ЖД. Там вроде пять километров огорожено, людей нет...
- Понял.
МП подало штурвал вправо и весь клин бомбардировщиков заложил циркуляцию, вернувшись на обратный курс, и мы гудя моторами, летели в сторону стройки... Тем временем внизу разворачивалась та ещё деятельность. Пять тысяч платформ, двести сверхтяжёлых самосвалов, восемь бульдозеров, четырнадцать тяжёлых экскаваторов... нитка дороги тянулась и строилась девятью такими бригадами на девяти разных участках, причём строили они быстро - по пять километров в день, не меньше. А иногда по чистому полю и все десять кэме за день делали. Сказывалось быстрое снабжение всем необходимым. Трёхполоска выглядела немного непривычно для этого времени - три полосы, на некотором удалении, но на одной насыпи. Все дороги проходили в специальных тоннелях - насыпь была большой. Шпал как таковых у дороги не было, да и рельсы были необычными. Рельсы В1С - высшего качества, термопулотнённые, для крупнотоннажных поездов и интенсивного грузового сообщения. Шпал как таковых у них не было - рельсы стояли на лаптях - бетонных площадках-плитках. Это позволяло уменьшать нагрузки на дорожное полотно. Бесстыковый путь не проседал при проходе колеса, это улучшало экономичность хода состава. Ну и главное - максимальная нагрузка пути была на порядок выше, чем у обычного, с бетонными шпалами и рельсами типа "В" и "Т".
Под нами через полчаса появилась бригада строителей, её можно было разглядеть. В носу бомбардировщика была установлена камера, оптика, и вывод на экран штурмана. Так что сверху я разглядел этот огромный муравейник из рабочих МП - платформы буквально кишели вокруг пути, вручную таскали рельсы, сваривали их плазменными сварочными аппаратами. Лапти укладывали "вручную", если так можно сказать про роботов-МП.
За ними следовал поезд... о, этого я узнал сразу.
Вообще, с поездами в СССР было неплохо, новые паровозы производились - тут не нужно было авиационного качества. Железные дороги - единственный массово-доступный транспорт за отсутствием развитой дорожной сети.
Ладно, что-то я отвлёкся на мысли о наших тепловозах. Двухсекционный тяжеловоз 2ГТЭ118 тянул за собой длинный состав, гружёный рельсами. Когда заканчивался материал, поезд уходил обратно, к месту стройки подходил новый поезд... и всё продолжалось до тех пор, пока группы не встретятся.
Три месяца уже шло строительство, и за это время мы могли бы построить несколько тысяч километров пути, если бы не нужда в мостах, переездах, станциях для дозаправки и пересадки, грузовых терминалах в городах, подземных бункерах для хранения топлива, электрификации линии и близлежащих деревень.
Грузовая дорога должна была, по сути, соединить европейскую часть России и дальний восток. Но чтобы её не постигла судьба БАМа - великой и забытой стройки коммунизма, на пути следования создавались площадки для предприятий тяжёлой промышленности и колонизации территории беженцами из европейской части. По сути - деревни.
И вот это сильно замедляло стройку, всё это требовало постройки и обслуживания. Всё это было в том проекте, что я предложил Берии и он ещё был утверждён только вчерне, но мне не мешали.
Стандартный посёлок-станция имел от железной дороги всё - электричество, телефон, телеграф, снабжение... Обживаться мы приглашали железнодорожников и их семьи, особо ретивым выдавали премию и даже личный автомобиль-внедорожник. У меня этого добра навалом, а людям - приятный бонус к работе.
Короче, желающих было много. Но стройка была секретной, территория огроженной. Берси сбросил бомбы куда-то в район, где стройка уже прошла - по одним ему понятным координатам. Все семь бомберов отбомбились, снеся, по сути, небольшой лесочек. Будет дополнительное тестирование на бомбоустойчивость дороги. Бомбы взорвались облачками дыма и огня, после чего всё стихло. Ничего фантастичного...
* * *
Берия ожидал меня на аэродроме уже три часа - шутка ли, взял и улетел. И он тоже хорош, приехал без предупреждения, мог бы хоть согласовать. Будет ему уроком - я ему не школьник, навытяжку стоять и петь гимн, сам виноват.
Поэтому обвинений мне Берия не предъявил, не та ситуация. Все бомберы сели, я был в последнем. Спустился по трапу прямо под передним колесом шасси и посмотрел на стоящих в полукилометре людей в чёрных кожаных куртках. Берия был среди них, в пальто и шляпе, рядом стояли машины-ЗИСы. Товарищ Берия протянул мне руку и кивнул: