В землянке «висела» такая тишина, что ее можно было ножом резать. Казалось, ребятишки даже дышать перестали, так их захватила новая история.
— … Все рядом с ними оживало — гуще росли лесные травы, ярче цвели ромашки, с охотой резвились дикие звери. Бывалые охотники, что не боялись забираться в самую гущу дремучего леса, примечали, что у некоторых деревьях даже дикие волки становятся ручными, домашними. Лисы и зайцы начинают ластиться к человеку так, словно век подле него жили. У тех же, кто был болен, все проходило: треск в голове, колики в животе, бельмо в глазах.
Видя впечатлившихся слушателей, Гвен еще понизил голос.
— Главное же было в другом. Мелорны лечили саму землю, наполняя ее невиданной силой.
Много еще интересного, красочного парень рассказывал об этих деревьях: и о приключениях древних рыцарей, путешествующих в поисках семян драгоценного мелорна; и о могущественных друидах, охраняющих священные рощи с живыми деревьями; и о жестоких войнах, бушевавших из-за мелорнов. Красивый рассказ полностью захватывал ребятишек, заставляя их возбужденно переговариваться, переспрашивать и смеяться.
Однако еще больше Гвен не стал рассказывать, многое от них утаив. Ведь, не древними легендами были его рассказы, а самой настоящей былью. Слушая его красочные истории, никто и не догадывался, что все это уже пришло сюда.
— Скоро все начнется, — оставшись один, бормотал друид. На столе прямо перед ним лежала карта, по которой он водил пальцем. Здесь же был и синий карандаш, которым Гвен отмечал особые места. На карте синело уже больше двадцати точек, к каждой из которых отправился один из его учеников. — Места выбраны…
Каждый из учеников направился туда, где совсем недавно отгремели страшные бои — Барановичи, Глухая Падь, Берковская застава, Хатынь, Ивенец, Кровель. В каждом из этих сел и поселков жуткой смертью умерло много людей.
Места были отобраны такими не спроста. Специально выбирались так, чтобы семечко мелорна сразу пошло в рост и не тратило время на сбор сил. Ведь, известно, что места великих сражений и битв еще долго хранят энергию Некроса, которая так требуется саженцу мелорна. Неслучайно, сажая живое дерево, друиды совершали жертвоприношение.
В трех километрах от Кобрина, где проходили бывшие оборонительные позиции 131-го стрелкового полка Красной Армии. Пехотные части здесь прикрывал город с запада.
Яков, вымазавшись, как черт, вжимался в грязь. Накрытый сверху маскировочной накидкой, напоминал сейчас чуть выступающий бугорок прошлогодней пожухлой травы. По-другому никак: немецкая колонна как раз по дороге ехала.
— …Похоже, все здесь остались, — шептал он, чувствуя, как ком подступал к горлу от увиденного. — Никто не ушел.
В полуразрушенной траншее, что змеилась в паре шагов от него, виднелись тела бойцов, лежавших именно там, где их и застала смерть. Одни были присыпаны землей и лишь угадывались по контурами сапог или ботинок. Другие глазели на окружающий мир пустыми глазницами черепов или сверкали белыми костяками развороченных животов. От третьих оставались лишь части тел. Значит, полк почти в полном составе здесь в землю лег, раз даже похоронить павших не смогли.
— А эти суки ржут…
Со стороны проезжающего грузовика с немецкими солдатами раздался громоподобный взрыв хохота. Кто-то из немцев перевесился через борт со спущенными штанами, показывая голый зад. Веселились.
Рука Якова сама собой скользнула в карман и вылезла оттуда с ребристой «лимонкой». Осталось лишь резко вскочить и, размахнувшись как следует, запулить гранату вслед последнему грузовику. И попал бы, без всякого сомнения.
— Черт… Суки…
Кусая губы, он крепко зажмурил глаза, стараясь успокоиться, унять дикое возбуждение. Ведь, ему никак нельзя было выдавать себя. Подорвав гранатой грузовик, он сорвет задание. А этого никак нельзя допустить.
— Я все сделаю, учитель. Все сделаю, — прошептал Яков, так же медленно убирая «лимонку» обратно в карман. — А вот потом за все спрошу с немца…
В таком положении — в грязи и почти не шевелясь — пришлось лежать еще несколько часов. Когда же начало темнеть и дорога опустела, он начал присматривать нужное место для посадки семян.
— Учитель сказал, что для семени подойдет не каждое место. Его нужно почувствовать…
И мужчина начал ползти вдоль траншеи, внимательно осматриваясь по сторонам и стараясь не издавать лишних звуков. Не ровен час, немецкий патруль появитсяи его заметит. В такой тишине любые звуки далеко разносятся, поэтому нужно ухо востро держать.