Гвэн с любопытством повернулся в сторону воина, явно не спешившего с ответом. Тот лишь промычал в ответ что-то неопределенное, продолжая держать хвойную кашицу у разбитой челюсти.
— Видишь, и товарищ лейтенант со мной согласен! — ее голос едва не звенел. — Обязательно разберется. Он сказал, что сделал запрос в Москву и скоро придет ответ. Вот увидишь, что все будет хорошо.
Она села рядом с Гвэном и коснулась его плеча.
— В Москву поедем. Покажу тебе, какая она красивая… — Зоя мечтательно закатила глаза. — Ахнешь, когда увидишь. Поедешь?
Друид молча кивнул. Конечно, поедет. О существовании таких громадных городов он раньше даже не представлял, а посмотреть очень хотелось.
Прильнувшая к его плечу, Зоя еще долго рассказывала о жизни в большом городе. В красках расписывала невероятно широкие дороги, по которым ездили невиданные самобеглые повозки. Читала непонятные «рваные» стихи о высоких каменных домах, достающих до облаков.
— … А знаешь, Гвэн, какие вкусные пирожки в булочной у моего дома продавали? М-м-м, пальчики оближешь, — девушка со вздохом облизнулась. — Эх, о булочках заговорила, и кушать тут же захотелось, — и словно специально ее живот отозвался громкими булькающими звуками, заставив ее смущенно хихикнуть. — Хлебца бы хоть кусочек…
Встрепенувшийся друид хитро подмигнул ей и, быстро поднявшись, прошел в самый угол землянки. Коснулся глинистой земли руками и замер каменной статуей.
— Зоя, — через некоторое время тихо позвал ее. — Подними ножки. Подними, подними.
Она непонимающе вскинула голову.
— Зачем? — спросила, но ноги все же подняла. Поджала под себя и внимательно стала оглядываться по сторонам.
— На стену гляди… Я только что попросил Великий Лес помочь нам…
Рядом с палатями вдруг что-то зашуршало. От стены отломилось несколько высохших кусков глины и свалились вниз. Затем еще, и еще.
— Ух ты! — восхищенно прошептала Зоя, вытянув шею вперед. — Это же звере…
Из образовавшейся норки появилась маленькая коричневая мордочка с усиками. Осмотрелась и… вытолкала кусок горбушки черного хлеба размером с кулачок ребенка. Через мгновение оттуда же вылез еще один бурундучок, носом толкавший точно такой же кусок хлеба.
— Великий Лес милостив, — улыбнулся друид, складывая пальцы в особой благодарственной фигуре. — И всегда приходит на помощь к тем, кто обращается к его милости.
Тем временем у ног девушки уже лежал каравай хлеба, сложенный, словно мозаика, из десятков хлебных кусочков. А зверьки все продолжали вылезать из норы, толкая перед собой все новые и новые лакомства — чуть обгрызенная головка сыра, высохшее яблоко, орешки.
— Благодарю тебя, Великий Лес, и твоих верных слуг…
Гвен встал на корточки и осторожно потянулся к одному из зверьков, самому крупному с седой полоской на спинке. Бурундук-патриарх настороженно замер, усиленно принюхиваясь к приближавшемуся пальцу. Наконец, наклонился и стал усиленно о него почесываться, при этом издавая громкие урчащие звуки. Чисто кот.
Глава 8
-//-//-
Старшина Сидорчук, лысоватый мужчина с хитрым прищуром и густыми буденовскими усами, расстелил на бруствере серый платок, куда затем пристроил кисет с махоркой. Из-за пазухи достал боевой листок и ловко скрутил из него просто исполинских размеров козью ножку, истратив на нее едва ли не весь газетный разворот. Его закадычный друг, рядовой Ганжа, пристроившийся в окопе рядом, недовольно хмыкнул. Сразу видно, что не одобрял такое расточительство.
— Вижу, богато живешь, Мыкола. Из такого листа можно зараз три цигарки свернуть, а у тебя только одна получилась. Даже графья в Париже так не делают, — укоризненно проговорил Ганжа, с наслаждением принюхиваясь. Запах у махорки был ядреный, духовитый, пробирающий до самых печенок. Не то, что немецкие сигареты, от которых только одно название и вонь, словно одеколона наглотался. — Поберег бы бумагу. Когда еще многотиражка приедет… Может и не приедет вовсе.
Явно, на окружение намекал, нахмурился старшина. Кого другого за такие пораженческие разговоры он бы сразу же отчитал, да еще и пару нарядов вдогонку назначил. Семен же свой в доску. Как облупленного знал его. Никогда тот труса не праздновал. Когда надо в разведку или в дозор, всегда первым вызывался.
— Покурим, Мыкола, а то к вечеру холодать начинает. Глядишь, согреемся немного, — кивнул Семен, кивая на зажигалку. Мол, раскуривай, чего ждешь. — Да и брюхо может успокоится… Черт, как же есть охота.