Примерно за версту от него показались сани с бодро тянущей их лошадью. Там же парень и дорогу разглядел, которая уходила на север.
— Эй! Люди! Я здесь! Подождите меня! — еще громче крикнул Гвен, испугавшись, что его не заметят. Остаться здесь и замерзнуть ему совсем не хотелось. — Я сейчас!
Собравшись с силам, он припустил, как можно быстрее. В снег ласточкой нырял, тут же выпрыгивая вперед. Затем все повторялось.
— Здесь я, здесь! — выскочив на дорогу, парень растянулся прямо на утоптанной санями колее. Сил совсем не осталось. Отмахать чуть ли не версту по глубокому снегу даже с его снадобьем не просто. — Уф-ф, как же пить-то захотелось… А вот и вы!
Увидев приближавшиеся сани с парой мужчин в тулупах и мохнатых шапках, он с трудом поднялся. Негоже перед людьми на снегу валяться, как какой-то неуч и захребетник. Он же друид и должен блюсти свою честь, даже если смертельно устал.
— Пусть прибудет с вами благодать Великого Леса, добрые люди, — громко проговорил Гвэн, с достоинством наклонив голову. — Я хранитель Гвэн и прошу вашего гостеприимства, — еще раз склонил голову, показывая свое уважение жителям неведомого для него мира. Вежливость еще никому не мешала, всегда говорил его учитель. И с этим он всегда соглашался. — Я немало искушен в целительстве. И если у вас завелась какая-то хворь, то я готов помочь.
Произнося эту вежливую и полную дружелюбия речь, Гвэн был весьма доволен собой. Учитель, всегда коривший его за излишнюю заносчивость в общении с простыми людьми, был бы очень горд за него.
— Позвольте спросить, где я оказался? Есть ли поблизости какой-то город? — видя, что молчание затянулось, а местные бородачи особенно угрюмы, парень продолжил разговор. Не могли же они молчать вечно. — Если мне здесь не рады, может вы покажете или продадите мне карту. Я готов заплатить весьма ценными снадобьями.
И тут началось такое, что ему и в кошмарах до этого не снилось.
Возница, мордатый амбал с сизым носом, который и душегуб бы постеснялся иметь, вдруг бросил поводья и рявкнул во все горло:
— Санька, дурень, что зенки пучишь⁈ Не видишь, что он с ними! Вяжи его стервеца!
Второй, высокий парнишка с простоватым лицом, тут же слез с саней, и, поигрывая, странной дубиной, направился к друиду.
— А ты, комунячье отродье, не балуй! Стрельну сразу и отправишься к Господу Богу! — Сизый нос почему-то выставил в сторону Гвэна какую-то палку, словно боевой посох. — Хотя нечего тобе там делать. В геену адскую пойдешь, где всем вашим и место! Стоять, сказал!
Только Гвэн даже и не думал сопротивляться, настолько был удивлен таким порушением законов гостеприимства. В его мире даже лиходеи в пустошах путнику предлагали чашку с водой, кусок хлеба и крышу над головой. Пусть и был этот хлеб прогоркшим и черствым, но предлагался от чистого сердца. Обидеть гостя значило призвать на свою голову все мыслимые и немыслимые божьи кары.
— Всех вас бесов изловим! Таперича-то, господин лейтенант, будет доволен, — ухмылялся возничий, дыша смрадной вонью прямо в лицо Гвэна. Наклонился и давай шарить по его одежде, найти что-то думая. А заглянув в сумку, тут же скривился. — Смотри, Санька! Бесенок-то большевистский как оголодал, полную суму кореньев набрал! Вот блазень-то! Что, сучонок, плохо вас кормит усатый антихрист⁈ Шоколады и монпасье закончились? Чаво рожу кривишь? Чичас супцом с кровяными клечками накормим! Санька, вдарь-ка яму разом несильно.
Друид и опомнится не успел, как «схлопотал» оплеуху. И кубарем полетел на другой конец саней, где так ударился о доску, что искры из глаз посыпались.
— Совсем ничего не бойтесь, лиходеи? — прошипел Гвэн, сплевывая кровь. Повезло же ему «нарваться» на душегубов, что на дорогах промышляют, обирая путников и торговцев. Надо как можно скорее о нихстаросте ближайшего селения или бургомистру города сказать. — Я друид, хранитель Великого Леса!
С этими словами Гвэн вытащил из-за пазухи серебряный амулет с выгравированным на нем резным кленовым листом, знаком служителей-друидов. Во всех известных землях, еще учитель рассказывал, уважают этот знак и относят к его носителю с особым почтением. Даже самые отпетые негодяи опасаются чинить обиды друидам. Сейчас-то до них дойдет, кого они встретили в зимнем лесу.
Гвэн сразу же приосанился, когда у возницы от удивления вытянулось лицо. Даже его сизый нос приподнялся. Сразу видно, что узнал священный знак и проникся случившимся. Друид даже успел представить, как будет снисходительно выслушивать их мольбы о прощении. Но не тут-то было!
— Ах ты, паскудина! Серебришко спрятал! — пришел в ярость возница и медведем на него попер. — Совсем, сучий портах, страх потерял! Чичас я покажу тобе, как над властью насмехаться! Мать родная не узнает! Санька, опять, ирод, столбом стоишь!