Его разбудил сам Морис, который к нему зашел, успев переодеться у себя на этаже в белый шерстяной халат. Морис уверенно прошел к креслу, стоявшему у распахнутого окна. Он начал с удобством устраиваться в этом кресле, видимо, собирался продолжить разговор, начатый в салоне автомобиля.
Но Иван не дал ему и слова вымолвить, он первым заговорил:
— Морис, ты не будешь возражать, если наш разговор мы продолжим чуть позже, сегодня вечером перед сном. Мне потребуется немного времени для того, чтобы в этом городе встретиться со знакомыми людьми. Переговорить с ними, узнать, какая сегодня обстановка в этом белорусском городке после года пребывания в Советском Союзе. Так что, Морис, наберись терпения и дождись результата моих встреч. Да и своих девчонок ты попроси на всякий случай привести в порядок твой автомобиль, нужно его бензобак до краев наполнить бензином.
— Честно говоря, Вальдемар, я не понимаю этой твоей подозрительности ко всему! Иногда мне кажется, что ты постоянно чего-то боишься, ожидаешь неприятностей со всех сторон. Свое лицо ты постоянно прячешь от людей, избегаешь моих обеих служанок. Я же сам нанимал этих белорусских девчонок, полностью им доверяю, так что расслабься и наслаждайся жизнью, Вальдемар.
— Ты, Морис, когда-либо имел дело с НКВД? Если хочешь, я расшифрую, что означают эти заглавные буквы…
— Не надо этого делать, Вальдемар! Я и сам хорошо знаю, что они на деле эти буквы означают!
— Так вот, Морис, я на собственной шкуре испытал, что означают застенки НКВД. Попав однажды в один из них, даже в том случае, что ты ни в чем не виновен, ты уже никогда из этих застенок не выберешься! Оттуда только могут вынести только твой бездыханный труп! Мне сильно не повезло, я целый год провел в одном из таких застенков НКВД. Со мной работали такие энкеведешники, которые делали все для того, чтобы я душевно и физически сломался, чтобы предал родителей и своих друзей. Мне без суда, вынесли жесточайший приговор, пятнадцать лет трудовых лагерей, хотя я был ни в чем не виноват! Только, благодаря своим друзьям, мне удалось вырваться на свободу!
— Ты, Вальдемар, говоришь о том, что получил пятнадцать лет лагерей?! Но это может лишь означать, что ты прожженный уголовный рецидивист!
— Нет, Морис, я выпускник обыкновенной московской школы. Меня арестовали во время урока русской литературы. За мной прислали конвой из четырех энкеведешников и черный воронок.
— Черный воронок, это…
— Тюремная карета. В этой тюремной карете меня так сильно избили конвоиры, что начальник тюрьмы не захотел меня принимать, так как в тот момент я больше походил на труп, а не на живого человека!
— Знаешь, дорогой Вальдемар, чем больше ты мне о себе рассказываешь, тем более я утверждаюсь в мысли о том, что именно в тебе я нашел так нужного мне человека, представителя своей компании по Лиде! Видимо, не случайно фортуна нас свела на том пустынном шоссе в столь ранний час! А теперь, отвечая на твои слова о девчонках, я подтверждаю, что готов подождать до завтрашнего утра. Сейчас ты, Вальдемар, свободен, можешь заниматься своими делами. Я подожду. Да, и последнее, что я хотел бы тебе сказать. Если тебе потребуется еще оружие, помимо твоего пистолета ТТ, ты мне скажи об этом, тогда я смогу тебе подыскать еще кое-что!
С этими словами, Морис Берныньш покинул ванную комнату. Иван от истомы и удовольствия, охватившее его тело, потянулся в горячей воде, прикрыл глаза. Но вскоре мочалка снова принялась за свою работу, смывая с его тела последнюю грязь. Покинув ванну, по пояс завернутый в полотенце, Иван прошел в свою спальню. Он сразу же заметил, что куда исчезла его арестантская роба, а на стуле аккуратной стопочкой была сложена его новая одежда. Все предметы одежды оказались ему впору. Уже одетый, Иван подошел к окну и, не раздвигая штор, осмотрел двор.
Ему сразу же бросилось в глаза, как обе девчонки были заняты серьезным делом, обе они отмывали автомобиль, которым он Морисом только что приехали, от дорожной пыли и грязи. Ивану не понравилось только то, что они почему-то мыли автомобиль прямо напротив окон его спальни. Продолжая скрытно наблюдать за работой прислуги, Иван подумал о том, что Морис, может быть, и прав, когда говорил о том, что он слишком уж раздражителен, что ему чуть ли все не нравится! Иван еще раз через щелочку в шторах посмотрел во двор, общая картина помывки автомобиля не изменилась.
Тогда Иван прошел вглубь спальни, осмотрел себя в зеркало. Новая одежда ему понравилась, но вот белые брюки, по его мнению, слишком уж резко контрастировали с его черными полуботинками и темной рубашкой апаш. Хотя сами брюки были вполне элегантными, они ладно сидели на нем и, как вторая кожа, обтягивали его бедра. Но Иван прекрасно понимал, что эти белые брюки, подобно белым парсам бригантины, наверняка, будут заставлять окружающих его людей, обращать на него свое внимание! Михаил же его всегда поучал тому, чтобы он умел бы бесследно растворяться в любой толпе людей! Тогда Иван подошел к гардеробу, который занимал чуть ли не треть спальни, раскрыл его дверцы. Он оказался прав, все полки этого шкафа, были забиты предметами мужской одежды. Немного порывшись на полках, Иван нашел черные брюки, которые он тут же натянул на себя. Эти брюки оказались ему впору, только он теперь уже больше не выделялся своими брюками в любой людской толпе.