–– Вы хотели меня о чем–то спросить?– голос прозвучал так неожиданно, что Серов с Вампиром вздрогнули, и чуть было на самом деле не бросились наутек. – Иначе, зачемпопусту тратить наше время?
Голос звучал странно, будто не принадлежал живому человеку, перемежаясь с шипением и треском. Серов ошалело покрутил головой в поисках невидимого собеседника и замер, наконец–то обнаружив источник звука. Он исходил из старого радиоприемника стоявшего на столе посреди комнаты. Панель настройки слабо светилась желто–оранжевым светом, в динамике тихо пощелкивало.
–– Я жду, – протрещал приемник.
Позади что–то глухо стукнуло. Серов обернулся и увидел лежащее на полу тело Вампира. Он был без сознания.
Глава шестнадцатая.
Москва. 1942 год.
После скудного обеда состоящего из жидкой, мутной похлебки сомнительного происхождения и куска черствого ржаного хлеба (кормили тут просто отвратительно), за Иваном пришли двое конвоиров и молча погрузили в “автозак”. Затем, долго куда–то везли: он даже вздремнуть успел, нисколько не заботясь о своей дальнейшей судьбе. Привык уже к неизвестности и спокойно “дрых без задних ног”. Проснулся, когда машина резко затормозила и замерла. Мотор затих. Сквозь зарешеченное окошко, в тесный кузов заползли различные звуки извне: шумный голос толпы, стук вагонных колес, пыхтение паровоза – вокзал, не иначе. Куда же его хотят отправить на этот раз? И зачем? Но ничего не происходило. Десять минут, полчаса; машина стояла, он сидел. Спустя час, (или около того), хлопнули двери кабины и кто–то, вероятно конвоиры, процокали мимо металлом подкованных сапог. И снова ничего – только обычный шум вокзала. Будто о нем забыли. Наумов начал нервничать: ждал чего угодно, но только ни этого. Время сразу же растянулось в бесконечную резиновую ленту, и процессу этому, не было конца. Иван выглянул в окошко, но кроме выщербленной стены старого пакгауза рассмотреть ничего не смог.
–– Эй! – позвал он. – Есть кто живой?
Никто не ответил.
Машина по–прежнему стояла на месте, а жизнь вокруг текла в своем русле. Так прошло еще полчаса. Затем вновь послышались шаги конвоиров (он узнал их по характерному стуку подошв о бетон пакгауза), двери кунга распахнулись, пропуская свежий воздух, чуть сдобренный запахом перегоревшего угля и машинного масла, и в тесное пространство автозака с силой впихнули чумазого типа одетого в черный рабочий комбинезон.
–– Принимай пополнение, – сказал кто–то кому–то за бортом.
–– Куда их?
–– Сам знаешь куда…
Между тем, человек в робе поднялся с пола и уселся на скамейку напротив.
–– Уф –ф! – тяжело выдохнул он, вытирая пот со лба грязным рукавом. – Поймали все– таки, суки! Три месяца бегал! Документы нужные справил, а все – без толку!
–– От кого бегал? – спросил Иван, опешив от таких откровений.
–– От кого же у нас сейчас могут бегать, братан? – в свою очередь удивился тот. – От военкома!
Тут только до Наумова дошло, что перед ним обычный дезертир, принявший его за своего. Кто же еще мог сидеть в автозаке? Хотя, тут напрашивался самый сложный вопрос: почему его держат с такими типами? Он больше не нужен? Отработанный материал? Тогда у этой машины две дороги: либо на передовую, в штрафной батальон, либо в “расстрельную комнату”. Первое – предпочтительней.
–– Тебя как зовут? – рассматривая соседа, спросил Иван.
–– Жлоба, – ухмыльнулся тот, показывая на удивление белые и ровные зубы.
Где–то глубоко в душе всколыхнулось противоречивое чувство сидельца и честного, свободного человека. Даже здесь зона не отпускала. Наверно, она во все времена одинакова.
–– Я не “погоняло” твое спросил, а имя, настоящее. Что мамка нарекла. – Смотря в глаза, процедил он. – Мы не на зоне.
–– Скоро все там будем.
–– Я задал вопрос!
–– Николой кличут…
–– Ты никогда не задумывался о том, что лучше? – Сделав вывод о моральном облике вынужденного соседа, спросил Иван.
–– Что лучше?
–– Сидеть здесь, ожидая расстрела, или честно идти на защиту Родины. – Пояснил он. – Сомневаюсь, что после всех подвигов тебя отправят в лагеря. Скорее, к стенке поставят, чтобы списать еще одну единицу социально неправильного элемента.
–– С чего это? – Набычился Николай.
–– А ты подумай! – Наумов откинулся на стенку кунга и продолжил пристально рассматривать собеседника, соображая, как можно использовать его в дальнейшем. Помощник из него не ахти – сдаст при первой возможности, но как ширма вполне сойдет.
Только куда бежать? Старый, жирный червь сомнения вновь подал признаки жизни, зашевелившись где-то под сердцем.
Но, ничего не оставалось, как посвятить своего невольного напарника в почти созревшие планы предстоящего побега. Хотя, плана вовсе и не было: Иван прекрасно знал, как открыть пружинные замки на дверях и даже имел подходящий для этого инструмент – ржавый четырехдюймовый гвоздь. И ничего более.
Все же, когда все немногие детали были уточнены и обговорены, приступили к его осуществлению. Николаю выпало стоять на “стреме” – смотреть в узкое окошко автозака, а Наумов принялся за замки. Несмотря на кое–какой опыт, открыть получилось не сразу. Провозившись минут десять, он вытер пот со лба рукавом и спросил у напарника:–– Ну, что? Все тихо?
–– Вроде, – ответил тот. – Плохо видно. Вижу только стену напротив. А вдруг они рядом стоят и ждут, пока мы бежать задумаем? Шлепнут сразу тогда.
–– Не дрейфь, есть небольшое подозрение, что все путем будет.
–– Не верю я, – усомнился тот. – Не бывает так.
–– Бывает, – успокоил его Иван, открыв наконец–то первую дверь. – Еще как бывает. Но не у всех.
Выбравшись в тесное пространство караульной, он нажал ручку наружной двери; та была открыта. Случайность? Этот факт еще больше усилил подозрения, что этот фарс разыгран совсем не случайно: слишком все просто и гладко складывается. И Коля этот, совсем не к месту. Не иначе – засланный паренек. Грубовато сыграно, но это только на его первый взгляд, человека, не знающего всех тонкостей происходящей игры. Может все и получиться, хотя, с другой стороны не так просто будет бегать без документов в военное время, и без знания местности. До первого патруля. День, от силы –два. Потом снова посадят или расстреляют. Смотря кому попадешься.
Но не время паниковать, все может обернуться совсем по-другому. Пора действовать, пока дают шанс.
–– Ты сейчас за мной потихонечку скользи, словно тень, легко и незаметно, – наставлял Наумов своего случайного товарища. – Если что, то сразу на землю падай, или кустом притворяйся. А если уж засекут и погонятся, то беги от меня в обратную сторону. Так от патруля оторваться легче будет. Все понял?
–– Да вроде не дурак. – Тихо ответил позади Колян.
–– Тогда пошли.
Открыв дверь автозака, первым делом Иван осмотрел пятачок под ногами. Все чисто. Затем спрыгнул на землю и еще раз осмотревшись, дал знак напарнику. Побежали. Метров тридцать легкой рысцы вдоль глухой стены привокзальных складов, короткий бросок вниз с платформы на пути, оттуда – в дренажную канаву поросшую густым ивняком. До конца станции, а это метров триста, ползли на карачках, с трудом пробиваясь сквозь цепкие ветви кустарника.Ладони были сбиты в кровь, одежда кое где разорвана, но на это не обратили внимания, когда очутившись на крою жилого района с убогими покосившимися заборами, присели отдохнуть под свесом пустого полуразрушенного сарая.
–– Ты район этот знаешь? –Немного переведя дух, спросил Наумов.
–– Первый раз здесь, – мотнул головой Николай. – Я же сюда на первом попутном товарняке убег. Тут на станции патруль и прихватил.