После этого воздушного боя поисковыми полетами был обнаружен сбитый «Мессершмитт» Bf-110Е-2 № 4502 с бортовым кодом «М8+ZE», севший на вынужденную посадку, по этой причине один сбитый Ме-110 был засчитан двоим летчикам: старшему лейтенанту Елисееву (третий сбитый самолет) и лейтенанту Юшинову (первый сбитый самолет).
Но, как выясняется, реальная победа летчиков 147-го ИАП была еще более значительной, так как, по немецким данным, из-за боевых повреждений, полученных в ходе этого воздушного боя‚ были потеряны еще два «Мессершмитта-110»: Bf-110Е-2 № 2651‚ который был почти полностью разрушен на 90 %, и Bf-110Е-2 № 4500‚ поврежденный на 70 %, оба самолета были списаны. Летчики 147-го ИАП вели бой в меньшинстве и уничтожили пулеметным огнем три Ме-110 при одном поврежденном «Томагавке», это был один из самых удачных воздушных боев на Севере в 1942 году. Но об этом своем крупном успехе участники того боя так и не узнали, так как два указанных выше Ме-110, получив пулевые пробоины, были разбиты на вынужденных посадках на территории противника (на аэродроме Хебуктен). В этом боевом вылете немцы потеряли половину самолетов из участвовавших в налете, после чего налеты на аэродромы в районе Мурманска надолго прекратились.
Согласно боевому донесению 5-го Воздушного флота после бомбардировки и штурмовки аэродрома 6 Ме-110 провели воздушный бой возле Мурмашей с 8–10 «Харрикейнами», при этом один «Харрикейн» наблюдался с дымящимся мотором. Унтер-офицеру Фидлеру чуть позже засчитали сбитый истребитель И-200. Мелкокалиберная зенитная артиллерия вела огонь по «Мессершмиттам-110». В этом же боевом донесении 5-го воздушного флота отмечены потери: 3 Ме-110 совершили вынужденные посадки, один из них на аэродроме, однако размеры повреждений самолетов не уточняются. Проценты повреждений этих трех «Мессершмиттов-110» даются в документах генерал-квартирмейстерства люфтваффе. Весьма интересны сведения немцев об этом воздушном бое, которые предоставил Эрик Момбек в своей книге «Eismeerjager. Zur Geschichte des Jagdgeschwaders 5. Band 1». В 17:35 на бомбардировку аэродрома Мурмаши и свободную охоту вылетели 6 «Мессершмиттов-110». После возвращения на свой аэродром немецкие пилоты доложили, что их атаковала большая группа советских истребителей в составе 15–20 «Харрикейнов»‚ МиГ-3 и Р-40. Унтер-офицер Фидлер заявил, что сбил МиГ-3 на высоте 50 метров, в то же время его «Мессершмитт-110» был подбит истребителем МиГ-3 и при посадке на аэродроме Хебуктен был разрушен на 90 %. Те же сведения о потере этого «Мессершмитта-110» дает отчетность генерал-квартирмейстерства люфтваффе, согласно которой Bf-110Е-2 № 2651 был подбит в воздушном бою и при посадке на аэродроме Хебуктен получил 90 % повреждений, экипаж не пострадал. В книге Э. Момбека приведены воспоминания унтер-офицера Фидлера:
«Это, наверно, была не очень хорошая идея — на бреющем полете двумя самолетами атаковать аэродром, в то время как четыре самолета с бомбами на борту уже давно дали о себе знать. Когда мы подлетели к Мурмашам, то, естественно, истребители были уже в воздухе, а противовоздушная оборона и счетверенные зенитные пулеметы находились в полной боевой готовности. На краю аэродрома в полумраке на высоте 50 м я неожиданно увидел слева передо мной МиГ, идущий параллельным курсом. Откуда он вдруг взялся, я не знаю до сих пор. Под немыслимым углом я пропустил его примерно на три корпуса вперед и выстрелил из пулемета и пушек. Очередь нашла свою цель, попадания были хорошо видны в сумеречном свете. Между тем мы находились уже над взлетно-посадочной полосой и попали под сильный огонь снизу. Вилли (Брюггентис), естественно, стрелял в ответ, а при уходе от цели мой левый двигатель начал работать с перебоями, и я выключил его. Перед самой посадкой я снова запустил его, он заработал очень неплохо. Тем временем стало уже довольно темно. При попытке приземления я зашел слишком далеко, и мне пришлось пойти на второй круг, и тогда мой двигатель остановился. Мне еще удалось убрать шасси, после чего моя колымага провалилась в небольшую долину, по которой, извиваясь, тек ручей. Там лежал глубокий снег, который позволил мягко приземлиться на живот, и замершие кривоствольные березки также не создали проблем, они рассыпались на мелкие осколки, как стекло, когда мы въехали в них».