Так, вертясь под обстрелом врага над Ура-губой, я увидел костер с высоким столбом черного дыма — догорал наш самолет — и недалеко от него второй истребитель, уткнувшийся носом в пологий скат сопки. Гибель товарищей переполнила злостью, я вошел в такой азарт, что был готов бить фашистов чем попало: винтом, крылом, всем самолетом. Вспомнил про «катюши» — реактивные снаряды. Почему они не сработали? Улучив момент, я нагнулся. Быстро взглянул на левый борт, где была укреплена небольшая коробочка с вращающимся барабанчиком в центре. Так и есть! Барабанчик провернулся. Вмиг установил барабанчик на место. «Катюши» были готовы к действию. В таком воздушном бою я мало на них рассчитывал, но другого выхода не было… Вот свалился на меня один из «мессеров». Летчик начал обстрел. Я — за сопку. Снаряды и пули, кроша гранитную скалу, брызнули во все стороны. Изловчившись, послал «катюшу». Снаряд не попал, он разорвался впереди, но фашистский истребитель шарахнулся в сторону. Я расстрелял все «катюши». Ни одна из них не причинила фашистам вреда, но сбила их наступательный пыл. Бросив взгляд на приборную доску, увидел: кончается бензин. Еще десять — пятнадцать минут полета, и мне падать. Включил радио.
— Я Сокол! Я Сокол! Веду бой! Район Ура-губа. Вышлите помощь!!!
Продолжая увертываться от атакующих «мессеров», стал оттягивать их на восток, в сторону зенитных батарей, прикрывавших нашу военно-морскую базу. И вдруг вижу: над самыми верхушками белеющих сопок несутся на максимальных скоростях, расстилая дымы, срезая курс, шесть наших истребителей. Увидели истребителей и летчики «мессеров». Не любили фашисты драться, когда наших бывало больше. Прекратили атаки — и удирать на запад… Садился с большим трудом. Гидросистема выпуска шасси оказалась разбитой. Колеса застряли на полпути, пришлось повозиться, чтобы поставить их на место. Не выпускались и щитки — «воздушные тормоза»… В конце концов, как ни старался, а приземлил самолет лишь на середине летного поля и только на два колеса. Не сбавляя скорости, с поднятым хвостом несся мой истребитель к границе аэродрома, где чернели огромные валуны. Напрасно жал гашетку: тормоза не работали.
Чтобы не врезаться в валуны, я резко толкнул левой ногой педаль руля поворота в надежде, что стойки шасси не выдержат, самолет грохнется на фюзеляж и закончит свой пробег. А он, как флюгарка от ветра, развернулся и, не опуская хвоста, помчался обратно, прокатился почти через весь аэродром и остановился. Я хотел было выпрыгнуть из кабины и не мог: все закружилось перед глазами. Вскочив на крыло, летчики подхватили меня под руки и вытащили из самолета. Только коснулся ногами снега, боль током отдалась в правой ноге.
— Ой, братцы!.. Кажется, ранен…
— Ну конечно, ранен. Смотри, все брюки в крови…
Через полчаса я уже лежал на операционном столе нашего авиационного госпиталя. Хирург Сергей Иванович Дерналов делал операцию. Он искал осколок снаряда, пробивший мне правое бедро».
Для старшего лейтенанта Курзенкова это был первый воздушный бой. Летчик обладал отличной техникой пилотирования, так как перед прибытием на фронт был инструктором в летной школе. Отличная летная подготовка очень помогла старшему лейтенанту Курзенкову в этом воздушном бою. В октябре 1941 года он и еще девять товарищей, в том числе старшие лейтенанты Маркевич, Мозеров, Морозов, Орлов и Шведов, добровольцами прибыли на фронт в состав ВВС Северного флота. В дальнейшем старший лейтенант Курзенков станет асом — и ему будет присвоено звание Героя Советского Союза.
Немецкая интерпретация этого воздушного боя изложена в книге Эрика Момбека «Eismeerjager. Zur Geschichte des Jagdgeschwaders 5. Band 2». Три «Мессершмитта-109Е» отряда 14./JG77, пилоты — лейтенант Якоби, унтер-офицер Вайничке и унтер-офицер Мендль, с 12:04 сопровождали разведчика «Хеншель-126». В районе озера Кяделъявр они встретили группу из 7 «Харрикейнов» (в действительности было всего 3 «Харрикейна») и завязали с ними напряженный воздушный бой, который длился не менее 14 минут. Лейтенанту Якоби и унтер-офицеру Вайничке были засчитаны по одному сбитому «Харрикейну» в 12:19 и 12:32, что подтверждается нашими данными с поправкой на один подбитый и поврежденный на вынужденной посадке «Харрикейн».
С наступлением ночи в период 6:35–21:36 войска противника бомбили 10 МБР-2, 5 У-2, 2 Че-2 118-го МРАП, бомбардировку и обстрел РС автомашин выполнил 1 «Харрикейн» 78-го ИАП. В период 19:00–20:45 на бомбардировку аэродрома Луостари вылетали 5 Че-2 118-го МРАП. На одном Че-2 лейтенанта Макаревича после взлета отказал мотор, летчик произвел вынужденную посадку в районе аэродрома, самолет был отправлен в средний ремонт. Один Че-2 экипажа лейтенанта Трофимова, взлетевший в 19:35, был сбит зенитной артиллерией при бомбардировке складов противника в Титовке, экипаж в составе четырех человек погиб. Донесение немецкого 5-го воздушного флота отметило четыре ночных налета наших отдельных самолетов и сброс бомб в районе Киркенеса и аэродрома, но без каких-либо повреждений. В свою очередь два самолета противника в 20:20–20:31 сбросили бомбы в районе порта и железнодорожной станции Мурманска, повреждения были квалифицированы как незначительные, был разрушен один деревянный дом, один человек был тяжело ранен и два легко ранены.