Реки Одер 4-й гвардейский стрелковый корпус достиг вечером 2 февраля. С утра следующего дня подразделения 8-й гвардейской армии под прикрытием 16-й зенитно-артиллерийской дивизии принимали плацдармы от бригад Катукова южнее русла реки Варта и занимали новые.
Еще южнее на Одер выходили войска 69-й и 33-й армий.
В начале февраля на плацдармах разгорелись напряженные бои. Противник начал контратаковать почти сразу, бросая на передовую все, что имелось под рукой. Обе стороны наращивали силы, но у немцев это выходило быстрее. Численность самолетов в составе 6-го воздушного флота была доведена до 1830 единиц, в то время как аэродромы 16-й воздушной армии оказались далеко от линии фронта. Отстала советская артиллерия, отстали тылы, оторвались тяжелые танки и инженерная техника, сказывалась нехватка горючего и боеприпасов — обеспеченность ими составляла ползаправки и полбоекомплекта. Повернули на север танковые армии. Резко изменилась погода — пришла ранняя весна, раскисли дороги и полевые аэродромы.
В район Кюстрина с Западного фронта прибыла 25-я танко-гренадерская дивизия, с ходу атаковавшая дивизии Берзарина. 2 февраля в полосе 5-й ударной армии появились вновь сформированные пехотные дивизии 303-я «Деберитц» и 309-я «Берлин». Все прибывшие соединения вскоре были объединены в 101-й армейский корпус под командованием генерала Вильгельма Берлина.
Против передовых частей двух корпусов Чуйкова (29-й гвардейский штурмовал Познань) активно действовали соединения 5-го горнострелкового корпуса СС — дивизия «Рэгнер» и формируемая «с колес» танко-гренадерская дивизия «Курмарк». На подходе была 21-я танковая дивизия.
Атаки сменялись контратаками, росли потери. Немецкая авиация захватила господство в воздухе и наносила мощные удары по колоннам советских войск, задерживая их продвижение к Одеру (начальник штаба 8-й гвардейской армии генерал В. А. Белявский, словно какой-нибудь «шпак», жалуется на «варварские налеты немецких самолетов»).
Маршал Жуков, еще полный оптимизма, мечтавший о том, как посадит Гитлера в клетку и доставит в Москву, слал генералу Берзарину телеграммы почти нежные:
«Военному совету 5-й ударной армии, командирам корпусов и командирам дивизий 5-й ударной армии.
На 5-ю ударную армию возложена особо ответственная задача удержать захваченный плацдарм на западном берегу р. Одер и расширить его хотя бы до 20 км по фронту и 10–12 км в глубину.
Я всех вас прошу понять историческую ответственность за выполнение порученной вам задачи и, рассказав своим людям об этом, потребовать от войск исключительной стойкости и доблести.
К сожалению, мы вам не можем пока помочь авиацией, так как все аэродромы раскисли, и взлететь самолеты в воздух не могут. Противник летает с берлинских аэродромов, имеющих бетонные полосы. Рекомендую:
1) зарываться глубоко в землю;
2) организовать массовый зенитный огонь;
3) перейти к ночным действиям, каждый раз атакуя с ограниченной целью;
4) днем отбивать атаки врага.
Пройдет 2–3 дня — противник выдохнется.
Желаю вам и руководимым вами войсками исторически важного успеха, который вы не только можете, но обязаны обеспечить».
К концу дня 3 февраля 5-я ударная армия образовала сплошной плацдарм на левом берегу Одера до 25 километров по фронту и от 2 до 7 километров в глубину. Севернее нее, в районе Ной Блессина, зацепилась за западный берег 82-я стрелковая дивизия 61-й армии Белова. Южнее армия Чуйкова захватила три небольших изолированных друг от друга «пятачка».
Одновременно Жукову приходилось уделять все больше внимания прикрытию своего правого фланга. В результате стремительного выхода войск 1-го Белорусского фронта на Одер и поворота основных сил 2-го Белорусского фронта на север между ними образовался разрыв, который к 25 января достиг 120 километров. Помимо этого, беспокойство вызывало усиление противника в Померании. С 27 января правое крыло 1-го Белорусского фронта обеспечивалось войсками 47-й и 61-й армий (захватившая плацдарм 82-я дивизия была передана в подчинение Берзарину) и соединениями 2-го гвардейского кавалерийского корпуса. Для прикрытия с севера 29 января была введена в сражение 1-я армия Войска Польского, а 31 января — 3-я ударная армия генерала Н. П. Симоняка (12-й гвардейский, 7-й, 79-й стрелковые корпуса).
Ведя наступление на север, войска 47-й и 61-й армий во взаимодействии с 12-м гвардейским танковым корпусом 1 февраля блокировали противника в Шнейдемюле, но город, в котором засел сильный гарнизон, снабжаемый транспортной авиацией, взять не смогли. Соединения 1-й армии Войска Польского, 47-й армии и 2-го гвардейского кавалерийского корпуса завершили прорыв позиций Померанского вала и развернули бои к западу от него. К 3 февраля армии правого крыла фронта вышли на рубеж севернее Быдгощ, Арнсвальде, Цедена.
С выходом советских войск к Одеру возросла угроза контрудара противника с севера. Поэтому 1 февраля для действий в этом направлении командующий фронтом развернул 2-ю гвардейскую, а на следующий день и 1-ю гвардейскую танковые армии. С 3 февраля померанской группировке противника противостояли четыре общевойсковые, две танковые армии и кавалерийский корпус, которые, отражая многочисленные атаки противника, упорно продвигались на север. На берлинском направлении остались четыре общевойсковые армии, два танковых и один кавалерийский корпус.
Казалось, до Берлина рукой подать — час езды на автомобиле. Но близок локоть, да не укусишь.
Во-первых, советские стратеги недооценили способность рейха к сопротивлению. За счет переброски войск немцы сумели восстановить фронт по Одеру и организовать новую линию обороны между Одером и Вислой.
Во-вторых, на 1-м Белорусском фронте внезапно возник кризис снабжения.
Ценой неимоверных усилий буквально за десять суток — к 29 января — советские железнодорожные бригады и мобилизованное польское население восстановили Варшавский железнодорожный мост и 300-километровую двухпутную магистраль до Познани, построили перевалочные базы на станции Варшава-Западная и в районе Демблина. Это была настоящая победа тыловиков. Но именно в этот день ГКО внезапно «передумал» и велел немедленно приступить к перешивке этого направления на союзную колею: дым — в трубу, дрова — в исходное. Все надо было разбирать и начинать сначала. Причем объем работ увеличивался кратно: в Европе рельсы крепились не костылями, а привинчивались шурупами, на ряде участков вообще были приварены к металлическим шпалам. Особенно обрадовались польские крестьяне, на практике постигавшие принципы социалистического планирования: «В иные дни выходило на работу более 10 тысяч польских граждан со своими инструментами и тягловой силой, соблюдая высокую организованность и дисциплину».
В это время на висленских плацдармах лежало почти 30 тысяч тонн сэкономленных боеприпасов, а на подступах к Варшаве скопились сотни прибывших из Союза поездов с горючим, снарядами, тяжелой техникой… Автомобильный транспорт обеспечить потребности фронта не мог, поскольку расстояние от баз снабжения до действующих войск составляло 550–650 километров. Тогда генерал Антипенко предложил, используя трофейный подвижной состав, направить эшелоны к Кюстрину кружным маршрутом через Демблин, Лодзь, Кутно, Торунь, Быдгощ, Шнейдемюль, Ландсберг. В авангарде пустили 5-ю железнодорожную бригаду.
3–5 февраля на этой 1000-километровой объездной колее растянулось свыше 100 эшелонов (по 30–40 вагонов каждый), но ни один из них еще не добрался к месту разгрузки.