Во втором тайме соперники откровенно поплыли. Толи из-за тяжёлого перелёта, толи мы их замотали быстрой игрой и прессингом… Вначале Колобков так пробил со штрафного, что трибуны празднуя не могли минут пять успокоиться. Затем я, сыграв в стеночку с Ивановым, на ложных замахах уложил последнего защитника и вратаря и просто завёл мяч в ворота. 4:0. Тут Татушин совершил слаломный проход по флангу вышел на ворота под острым углом и уложил мяч «облизав» ближнюю штангу. 5:0. Затем я забил обычный мяч на добивании. Это Бубукин зарядил с тридцати метров. Вратарь отбил, но прямо мне на ногу… 6:0. А затем шедевры обводки показал вышедший на поле Слава Метревели. Этот юнец накрутил троих на своём фланге и сыграв со мной в стеночку, чеканя, зашёл с мячом в ворота. Такие вот «понты» у парней в моей команде… 7:0!
Аэропорт. Слушаю концерт ко дню геолога. Из репродуктора Даша Булганина поёт https://youtu.be/nrMTR9ppWy8?t=1
Сборники и «взрослые» торпедовцы остаются под руководством Маслова на совместном сборе в Баку, а я с игроками молодёжной сборной Союза лечу с Набоковым в Москву, как помощник старшего тренера Александра Пономарёва. Кроме того, мне предстоит участие в боксёрском Первенстве СССР.
Глава 8
«Бывают такие запрещенные удары, особенно в любви и в боксе — не то что вскрикнуть, вздохнуть потом не можешь».
Джером Дэвид Сэлинджер, писатель.
6 апреля 1952 года. Москва.
Ранее утро. Добираясь до своего района на метро «Динамо», я заметил что на входе появились первые турникеты под жетоны.
Ну, хорошо хоть теперь не нужно стоять очередь за билетом в метро…
Разговоры в автобусе:
— Я ей с войны отрез дорогого бостона привёз, а она с соседом…
— Дочке справили на весну новое габардиновое пальто. Это мужу талон в ОРСе дали…
— По-украински рука — рука, нога — нога, задница — срака… И что? Вот из-за нескольких срак — мы разные народы? Ответь мне, ответь!
— Эх. Тёмный ты, брат, человек. Ничего не понимаешь в колбасных обрезках…
Как приятно снова услышать эту болтовню в московском транспорте. А в коммуналке народ отсыпается после трудовой недели. Воскресенье.
Бросаю вещи в комнате и бегу на пробежку до «Динамо». Встречаю там Сергея Щербакова, которого недавно назначили моим тренером по боксу. Пока я разминаюсь, он рассказывает мне новости о предстоящем Первенстве СССР.
— Ты не тушуйся, — подводит знаменитый боксёр итог своего спитча, — В твоей группе никого из опасных для тебя не прибавилось. Это вон в легчайшем весе Енгибарян из «Трудовых резервов» грозит побить всех чемпионов. Перейди он в твою категорию и я бы засомневался… А здесь… Если не заболеешь и если не будешь на ринге ворон ловить, то победишь однозначно. Главное — гни свою линию…
После тренировки я позвонил домой партбоссу Александру Шелепину. Попросил помочь решить вопрос со свадьбой Василия Колобкова с иностранной подданной.
— Хорошо, — нехотя ответил член Президиума ЦК КПСС, — Попробую Фурцеву подключить. Но, это, Жаров, в последний раз!
Мой бизнес-партнёр Шестернёв получил на этой неделе орден «Знак почёта» за участие в запуске автомобиля «Бычок» в серию. Он с Машей Колывановой занят открытием нового артельного цеха в Подмосковье. Дал мне добро на получение «дежурной» тысячи в кассе нашей артели. А то я в Баку поиздержался…
Писатель Гриша поведал мне историю, как он ходил к Валентину Катаеву в «Юность». Но, мэтр забраковал его рассказ «Почём фунт лиха». Мол, слишком пронзительно-грустная эта история про немецкий концлагерь. Стране нужны рассказы про подвиги и победы…
Писатель из-за скудности бюджета в «Юности» согласился написать военную повесть на заданную тему. Поработает за выданные по предъявлению издательской бумаги авансом из прикреплённого магазина килограмм сосисок и банку сгущёнки.