- Почему бы госпоже Копытовой не поручиться своим личным имуществом, своими активами? - наивно спрашиваю я.
Абузяров смотрит на меня так, словно я сморозила какую-то чудовищную бестактность.
- Это невозможно, - наконец отвечает он.
- Почему?
- А зачем ей это нужно?
Это главный ответ на главный вопрос.
VII.
Пока идут дебаты, Куропаткина сообщает в СМИ, что инцидент исчерпан, голодовка приостановлена. Новость летит по стране, как птица, веселится и ликует весь народ. Звонят родственники. На новостных сайтах - победные выдохи: биохим прекратил голодовку. На кухне плачет красавица Надя Калинкина. Мужчины злобно курят. Женщины с ожесточенными лицами тихо говорят: «Нет».
Слесарь Конев читает мне новые стихи. Они называются «Голодомор по зарплате».
Приезжает глава администрации Новолялинского района Наталья Александровна Смагина, блондинка бульдозерного темперамента в джинсах и белых мокасинах. Что за дивная женщина Наталья Александровна! На нас проливается поток пылкой, пышногрудой, цветастой демагогии. По Наталье Александровне выходит, что совести нет ни у кого, у них нет совести, но и у вас, ребята, тоже нет совести, и эта бумага - она, конечно, никакой не документ, но вы все равно получите, и что бороться, конечно, надо, но бороться бесполезно, и вы можете тут сочинять, но вы ничего не сочините, и денег вам, конечно, дадут, но их все равно не дадут, - а главное: девчонки, послушайте! здоровье не вернешь! Попутно Наталья Александровна пролистывает журнал «Русская жизнь», отчитывает меня за то, что мы выходим не на глянцевой бумаге, и сообщает, что все журналы отмывают деньги и что нас не читают в Кремле.
- И так каждый день, а иногда и по два раза, - шепчет одна из голодающих. - Представляете?
До глубокого вечера идут перезвоны - с родными, знакомыми, юристами. Уже за полночь из Нижнего Тагила приезжает Тахир Михайлович, он готов все подписать, но он уже начал отмечать День Победы, и отметил хорошо, и возмущенные женщины кричат, что не будут ничего подписывать с нетрезвым человеком. Всех жалко - и рабочих, и Тахира, и Абузярова, человека администрации, оказавшегося меж двух огней. Девятого мая поселок соберется на праздничный митинг, на нем ни слова не скажут о голодающих, и в домик на Уральских танкистов никто не придет, кроме неизбывной Смагиной с ее саундтреком. Дальше снова молчание и отчаяние, отчаяние и молчание, дело на контроле в Госдуме, дело на контроле в Генпрокуратуре, дело на контроле в Общественной палате - а толку-то что? Их посетит лидер забастовщиков с «Красной шапочки» и посоветует активнее взаимодействовать со СМИ; приедет финансовый директор завода Марина Шубина и сообщит, что у завода появился потенциальный покупатель.
В четверг раздадут часть денег, и семерых голодающих - потерявших по десять процентов веса, родственники развезут по домам, а Света Кроликова скажет мне по телефону, что очень хочет мороженого.
Уезжая, я думаю про сына Людгарды - он, скорее всего, выйдет по условно-досрочному и снова, несмотря на росселевский закон про неэффективных собственников, который, несомненно, будет принят, зацветут-закипят паштетовы не эти, так другие бизнесы, вся советская индустрия Урала ему в подспорье, и пока государственники будут рубиться со взращенными ими олигархами, какие будут щепки лететь, какие люди будут лететь как щепки на Лобвинском лесокомбинате, который - последние новости! - начали распродавать по цехам.
И только одинокий голос слесаря Конева летит над Лобвой:
Не слышно шума заводского,
Стоит коптилка-тишина.
Не знаем, пустимся ли снова?
И что нас ждет? Ответь, страна!
Страна - как и положено - безмолвствует.
В песок и опилки
Адвентисты седьмого дня на огороде
Павел Пряников
В центре поселка Заокский в Тульской области высится водонапорная башня из красного кирпича. Белым кирпичом на ней выложено «Слава труду!» Однако вокруг самой башни царит полное запустение, и материальное воплощение трудовых подвигов начинается только километрах в двух от этого призыва - на территории Заокского Адвентистского университета.
Программа для отсталых стран
Идея устроить здесь центр духовной и материальной жизни адвентистов седьмого дня (течения в протестантизме) принадлежит американским пасторам Вильсону, Полсену и Хеферлину. За несколько месяцев до объявления перестройки - в январе 1985 года, они посетили СССР и заручились поддержкой еще всесильных тогда лидеров КПСС. Американские пасторы и их братия вышли на стройплощадку в Заокском 27 января 1987 года.
К 2008 году адвентисты выстроили на своей территории настоящий рай, если сравнивать ее с окрестностями университета. Три огромных административных комплекса - с храмом, учебными классами и аудиториями, общежитием для студентов, общеобразовательной школой, спортивным залом, большой типографией и всем прочим, что позволяет адвентистам жить почти автономно на нескольких гектарах земли. С первых минут пребывания тут приходит ощущение, что попал куда-то на Средний Запад США, чему отчасти способствует не только местная материальная цивилизация, слепленная по англосаксонскому образцу, но и английская речь преподавателей из Америки. Еще они учат студентов ивриту и греческому, но на улицах адвентисты на этих языках между собой не общаются.
Проректор Заокского университета Леонтий Гунько говорит, что учебный процесс в вузе базируется на трех «китах» - богословии, музыке и работе на земле. Именно такое сочетание, по его мнению, гарантирует превращение молодого человека в добропорядочного христианина. «Как минимум семь часов в неделю каждый студент занимается трудом, но вообще желательно бы работать по пять часов в день, сразу после теоретических занятий, - так материал лучше усваивается. Многие следуют этому принципу», - объясняет проректор.
Однако у Адвентистского университета есть и специальная упрощенная учебная программа, гарантирующая создание из россиянина не столько добропорядочного христианина, но добропорядочного крестьянина. В конце 1980-х в СССР приехал американский доктор Джейкоб Миттлайдер. К тому времени он прославился тем, что разработал специально для отсталых стран систему интенсивного огородничества, гарантирующую прокорм семьи из 4-х человек с участка в 150 квадратных метров. До СССР Миттлайдер успел внедрить программу в 32 странах (например, в Верхней Вольте и на Папуа Новой Гвинее). Тут как раз подоспел развал Союза, призрак голода бродил по стране, и 80-летнего американского доктора принимали уже на высшем уровне (например, тогдашний вице-премьер Сосковец), а не только местные адвентисты. В начале 90-х в Заокский на курсы ежемесячно приезжали сотни людей, затем они возвращались домой и внедряли интенсивную технологию овощеводства уже в качестве учителей. Таким образом, через 10-12 лет, как оценивает Леонтий Гунько, по методу Миттлайдера вели огороды сотни тысяч россиян. В 2000-х, с наступлением стабильности, поток учащихся этих курсов упал в несколько раз, и сегодня, как правило, на них поступают те, кто пытается совместить огородничество с определенными этическими принципами.
Как исправить брожение умов
Юрий Ковченко, инструктор учебного центра имени Миттлайдера, проводит меня сквозь арку с надписью «Наши цветы сделают вашу жизнь ярче, а овощи - намного дольше!» в огуречную теплицу. «Год хорошо начался, с теплого апреля, надеюсь, тонн пятнадцать в этот год соберем. Ангелы нас не забывают!» - он запускает руки в опилки, словно именно оттуда, снизу, а не сверху, идет благодать, позволяющая бить огородные рекорды. В прошлом году с 450 квадратных метров теплицы адвентисты сняли «всего» 11 тысяч 260 килограммов огурцов, то есть по 25 килограммов с квадратного метра, хотя Миттлайдер у себя в Америке с той же площади получал по 50 килограммов. У Ковченко есть объяснение российскому отставанию в таком огородном соревновании: «Конечно, доктор Миттлайдер молился больше моего, да даже всех нас в Заокском вместе взятых! Но ведь еще у него на экспериментальной ферме была чистая, почти стерильная почва! А в России нужно 50 лет, не меньше, землю исправлять!»