«Новое русское слово», Нью-Йорк, 9 декабря
Государство - вотчина компартии
Москва, 8 декабря - В передовых статьях «Правды» и «Известий», посвященных отпразднованному 5 декабря «Дню конституции СССР», с особенным нажимом проводится мысль об абсолютной подчиненности советского государства коммунистическому партийному руководству.
Эта безоговорочная подчиненность выдается за последнее слово подлинной демократии: «Как бы ни ухитрялись буржуазные клеветники и их ревизионистские подголоски, им не удастся исказить истинную суть процессов, происходящих в нашем обществе, извратить советский образ жизни с его реальным демократизмом», - пишет «Правда».
Стремление Чехословакии и других стран-спутников СССР освободиться от московской опеки, равно как и нарастающее недовольство в среде советской интеллигенции, - чрезвычайно встревожили возглавителей партийной диктатуры. «Известия» в своей праздничной передовице открыто подчеркивают исключительную опасность лозунга «За Советы, но без коммунистов» (известного под наименованием «Кронштадтский тезис»).
«Руководящая роль Коммунистической партии, - пишут „Известия“, - сплоченность вокруг партии всего народа - святая святых социализма, социалистической демократии… лозунг „За Советы, но без коммунистов“, можно сказать, стал знаменем контрреволюционеров. Отсюда же, по сути дела, исходит сегодня, варьируя, применительно к обстановке, и мировой антикоммунизм».
Материал подготовлен Марией Бахаревой
Ефим Зозуля
Сатириконцы
Воспоминания. Часть 2
Если вспомнить других ярких и оригинальных людей, так или иначе связанных с «Новым Сатириконом», то (исключая Аверченко - о нем еще будет сказано много, ибо он связан со всеми) необходимо остановиться на Грине.
Александр Степанович Грин (Гриневич) - очень много писал в «Новом Сатириконе», хотя и не стал типичным «сатириконцем». Да вряд ли он к этому и стремился. Его связывали с «Новым Сатириконом» органическая ненависть ко всему пресному, спокойному, уравновешенному, покорному, застойному, консервативному. Он писал стихи, басни, фельетоны, рассказы. В каждой его строке видна его улыбка - саркастическая и беспощадная.
Известно, что он одно время сильно пил. Как-то, в весьма тяжелом состоянии, он забрел вечером в редакцию, где кроме меня никого не было. Я вышел на несколько минут из комнаты, оставив дверь открытою в переднюю, да и входная дверь не была закрыта. Вернувшись, я увидел на диване фигуру, лежащую лицом к стене. По торчащему усу я узнал Александра Степановича.
Он не спал, хотя очень хотел бы заснуть. Он повернулся и обратился ко мне с просьбой. Он просил разрешить ему переночевать в редакции, на этом диване; умоляющим голосом он рассказал, что не спал три ночи, что его забрали в участок, откуда он с трудом ушел.
- Прошу, - сказал он, - оставьте меня здесь или помогите найти номер в гостинице. Сам я не в состоянии.
Все это было не так просто, как здесь описано. Грин был колоритнейшей фигурой в богемном мире Петербурга и Петрограда. Было бы лицемерием скрывать это теперь, когда каждая черта, рассказанная знавшими его, поможет читателю полнее представить себе романтическую и трагическую фигуру этого замечательного писателя.
Конечно, вместо слова «гостиница» Грин произносил совершенно другие слова. Для обозначения понятия «редакция», где он просился ночевать, он тоже не затруднился найти несколько особые слова. Вероятно, и для меня - молодого человека в зеленой курточке, исполнявшего обязанности секретаря редакции и в данный момент занимавшегося расклейкой номера (т. е. делавшего макет. - Ред.), у него тоже нашлись бы в достаточной мере красочные и обидные слова. Но он относился тогда ко мне хорошо, как и я к нему, и я обещал помочь ему найти комнату поблизости в гостинице, лишь только кончу расклейку.
Минут через двадцать через торцовую мостовую Невского проспекта от дома № 88 (и дом и номер сохранились и посейчас) пробиралась странная парочка: совершенно пьяный, плохо стоящий на ногах, неважно одетый пожилой усатый человек и молодой парень в зеленой курточке, усиленно его поддерживающий.
Направлялась парочка на Николаевскую улицу, где были небольшие, дрянненькие меблирашки и гостинички. Следует добавить, что извозчики и редкие автомобили, проезжавшие по Невскому, могли слышать отчетливые фразы Александра Степановича, в которых характеризовались мир, человечество, слава, добродетель и самый смысл жизни.