Я хотел посмотреть войну.
Тогда я прямо к полковнику нахально пришел и говорю: «Ваше высокоблагородие, разрешите подать рапорт о желании моем идти на фронт». В этом отказать нельзя, и через неделю я отправился в отряд, который стоял уже совсем близко от фронта при штабе корпуса, где был также штаб генерала Брусилова. Там мне совсем вольно жилось. Там уже никаких казарм, перекличек. Жил еще с двумя товарищами в какой-то халупе у крестьян, которые за нами очень ухаживали, готовили. Мы им платили гроши какие-то. Работы было мало, дни проходили в прогулках, в разговорах, в преферанс меня там научили играть, брат мне книги присылал, которые я просил. Это мне тоже было скучно, я не для этого туда хотел ехать.
И я увидел, что в пяти верстах от нас есть авиационный отряд. Я туда пошел посмотреть. А я с детства очень увлекался фотографией, у меня всегда с собой фотоаппарат был. Я пришел с аппаратом, начал снимать. Потом подошел к офицеру снять ближе аппаратом. Тут меня начальник отряда штабс-капитан Макаров зовет: «Вы кто такой? - Вольноопределяющийся такой-то роты. - Я вижу, вы с аппаратом ходите, вы умеете снимать? - Умею. - А вы покажите мне какой-нибудь ваш снимок, снимите что-нибудь. - Мне же надо проявить. - У нас все есть, только мы не знаем, как этим пользоваться».
И я им проявил, показал снимки, им очень понравилось.
«Вы не хотели бы у нас остаться? - С удовольствием.»
Я искал авантюру, а тут самая интересная авантюра - авиация.
«Да, но я же в автомобильной роте состою. - Вы не беспокойтесь. Мы имеем приказ от Великого князя (который был тогда шефом всех авиационных войск) организовать у себя фотографический отдел. У нас есть весь материал, но никого нет, кто бы умел что-нибудь делать. Я вижу, вы хорошо умеете это делать, оставайтесь у меня. А я от себя напишу рапорт начальнику вашей роты, что вас забрал и прошу сюда прикомандировать».
Я забрал свой сундучок, перешел туда, и тут уже совсем райское житье. Поселился вместе с офицерами, был с ними совсем по-товарищески, жил, ел, спал и чудно себя чувствовал. Обращались со мной не как с солдатом, а как с равным. Приятные люди. Авиаторы в те времена - это были все более или менее герои: аэропланы наши - это же были картонки какие-то, а не аппараты.
Полагалось иметь восемь аппаратов. У нас было три французских и пять русских. Аэропланы делались в Киеве, моторы делались в Одессе. «Анзани» итальянские - ужасная была гадость. А французские были «Ньюпоры». Эти были немножечко лучше. Потом у нас стали появляться отличные аппараты.
И штабс- капитан Макаров написал рапорт, чтобы меня откомандировали, потому что он выяснил, что евреев в авиационные войска принимать нельзя. Я должен считаться в автомобильной роте, а прикомандированным быть к авиации. Получается ответ, что ни в коем случае меня не отпускают и требуют, чтобы меня отправили обратно во Львов, так как я должен 15 дней сидеть. Но Макаров был человек энергичный, ему нужно было показать Великому князю, что он имеет фотографическое дело, поэтому он подал рапорт начальнику корпуса.
«А как же, - говорю, - вы меня переведете, я же еврей?» - «Вы не беспокойтесь, во всяком случае, я вас не отпущу». Через пару недель он мне говорит, что едет с докладом к Великому князю, так как он получает повышение и будет командовать не отрядом, а ротой. Он имел уже два Георгиевских креста. И он взял меня как шофера. Я его отвез к Великому князю, сижу внизу с помощником в автомобиле, его жду. Через пять минут спускается офицер: «Пожалуйте наверх, вас зовут к Великому князю». Вводят меня в кабинет. Я стою в такой панике, слова не могу вымолвить. Великий князь говорит: «Вы из Киева? - Да, Ваше Высочество. - Это ваш родственник - ювелир Маршак? - Так точно, Ваше Высочество, мой отец. - Ну, вы, знаете, отлично ведете свое дело!»
Он мне несколько похвал сделал и говорит: «Я сделаю исключение и переведу вас в авиационный отряд. Вы отныне будете считаться солдатом 12-го авиационного отряда, меняйте ваши погоны».
Тут моей радости не было границ.
Кроме чисто авиационных фотографических разведок в обязанность фотографов-наблюдателей входило снимать все события на ближайшем фронте. Тогда военных корреспондентов не было, и это выполняли фотографы авиационных отрядов. В моем распоряжении был автомобиль, я имел помощника, мы, когда не нужно было летать, объезжали фронт, особенно если где-нибудь что-то случалось, я привозил потрясающие снимки в смысле актуальности, иллюстрационных ценностей. Мне удавалось прибывать непосредственно после битвы, и я привозил снимки, на которые тяжело было даже смотреть. Эти снимки я воспроизводил в нескольких экземплярах: один полагалось отсылать Великому князю, один в штаб армии, один в Москву, в будущий военный музей, по одному всем офицерам и себе. Так что каждый снимок воспроизводился в 15-20 экземплярах.