У четы де Голлей было с собой три чемодана, один большой и два маленьких, явно больше, чем они брали с собой в Ла-Буассери на обычные выходные. Вертолет поднялся в воздух и направился на восток. Впереди летел вертолет жандармерии, сзади — еще один «жаворонок», где расположились полицейский комиссар, телохранитель и личный врач президента с внушительным набором лекарств и инструментов. Было без четверти двенадцать.
Вместо того чтобы приземлиться в Коломбе, три вертолета совершили посадку в Сен-Дизье и вновь наполнили баки горючим. Потом они проследовали в направлении Арденн. «Жаворонок» генерала и сопровождение летели очень низко, в ста метрах от земли, чтобы их не засекли радары, а также избегая возможного столкновения, ведь маршрут перелета никому заранее не сообщался. Так они пересекли Эльзас, перелетели через Рейн. В кабине стоял страшный шум, ничего не было слышно, так что де Голль нацарапал на оборотной стороне конверта записку своему адъютанту, сидевшему впереди рядом с пилотом. Это была конечная цель полета: «Резиденция командующего нашими силами в Германии». Иначе говоря, Баден-Баден — резиденция генерала Массю, с которым не удалось связаться раньше из-за забастовки на почте. Во время последней посадки на аэродроме в Баден-Оос его все же предупредили, и вертолеты опять поднялись в воздух. Массю в пуловере отдыхал после обеда, развалившись на диване и закрыв лицо журналом. Генерал сразу же вскочил, хотя с перепоя у него раскалывалась голова, поскольку накануне он до глубокой ночи хлестал водку в компании своего советского коллеги. Массю распорядился, чтобы на газоне световыми сигналами и дымовыми шашками обозначили посадочную полосу. И как раз вовремя. Вот уже показались «жаворонки». Среди порывов сильного ветра, который поднялся от крутящихся лопастей, де Голль вышел из вертолета и большими шагами направился к Массю, вытянувшемуся по стойке «смирно».
— Все летит к чертям, — сказал он.
— Простите, господин генерал?
— Страна парализована, коммунисты заняли улицы, а я прилетел сюда к вам, чтобы поразмыслить.
— Неужели все так серьезно?
— Вчера, когда моя жена остановилась на красный свет, ее оскорбил какой-то водитель. Все хотят, чтобы я ушел. Я проиграл.
Они продолжили разговор наедине в кабинете Массю. Де Голль был подавлен и говорил, что пора все бросить. Даже голлисты хотят, чтобы он ушел, и строят глазки его давнему врагу Мендесу Франсу.
— Вы не можете уйти просто так, — сказал Массю.
— Еще как могу.
— Вы уйдете в отставку, если народ проголосует против вас на выборах. Иначе будет похоже, что вы сбежали с поля боя!
— Да, это похоже на бегство. Массю, мне семьдесят два года, моя жена будет только рада, если я уйду
на пенсию, и не только она одна.
После стольких часов тяжелого перелета де Голль наконец согласился перекусить, и разговор продолжился за омлетом, стаканом воды и чашечкой кофе. Было чуть больше трех часов пополудни.
— Кого вы предупредили о том, что летите сюда?
— Никого. Да, могу себе представить, в Париже сейчас все сходят с ума. Тем лучше.
— Что вы решили? — спросил Массю,
— Некоторые воображают, будто я ушел в монастырь…
— Господин генерал, вы не можете вот так отказаться от власти! Соберитесь с духом! Вам и не такое приходилось пережить!
— Продолжайте, Массю, продолжайте.
— Надо бороться! Да, положение дерьмовое, ну и что, оставайтесь на своем месте, вернитесь в Париж и продолжайте руководить страной!
— Будьте так любезны, предупредите нашего посла в Бонне, что я в Германии.
Массю удалился на несколько минут, возмущаясь про себя: «Что за упрямец!» Вернувшись к себе в кабинет, он увидел, что де Голль уже встал из-за стола. Генерал обнял своего сторонника и сказал только:
— Я уезжаю.
В восемнадцать часов де Голль с женой прилетели в Коломбе, в свой большой загородный дом на краю 404-й трассы, охраняемой жандармами. Генерал пошел прогуляться по парку со своим адъютантом.
— Рейн, печальный свидетель стольких бед и тревог, / Вечно слезы людские твой сбирает поток. Знаете, чьи это стихи?
— Нет, — ответил адъютант, — Гюго?
— Нет.
— Ламартина?
— Мои. Откуда вам было это знать?
И де Голль улыбнулся, глядя на деревья.