— Если увольнительные не отменят.
Оповестив товарища и исполнив тем самым
свой революционный долг, солдат второго класса Боке снова вытянулся у себя на койке возле телетайпа и принялся за роман «Долой сердца!» Жоржа Дарьена[60], который ему дал почитать Корбьер. А тот решил не сортировать сегодняшнюю почту, и она пополнила стопку «просрочено». Корбьер вытащил из ящика стола экономические труды Маркса, полное собрание, выпущенное издательством «Плеяда». А что еще делать на авиабазе человеку, умеющему читать, когда никаких самолетов не ожидается? Он маялся от скуки, пробегая взглядом пару страниц «Заработной платы, цены и прибыли». Он не понимал там ни слова, отложил книгу, кляня себя за глупость и бестолковость, открыл другую, более подходящую к его нынешнему настроению, «Письма из Родеза»[61]: «Как известно, у Антонена Арто есть возможность действовать, но ему хотят запретить ею воспользоваться, когда он пытается вместе с несколькими любящими его людьми вырваться из этого раболепного, удушливо-тупого мира…» Вдали от Сорбонны и Нантера, объявленных независимыми университетами, Корбьеру казалось, что он прозябает, как Арто в богадельне.
Сорбонна теперь не пустела ни днем, ни ночью. На первый взгляд, там вообще никогда не спали, но на самом деле Оккупационный комитет открыл аудитории на верхних этажах и переоборудовал их в спальни. Подушки повытаскивали из диванов, сваленные в кучу спальные мешки громоздились у стенных росписей, персонажам которых пририсовали усы. Кое-кто из студентов, не спрашивая разрешения, занял первый подвальный уровень, согнав с насиженных мест стайку крыс и компанию бродяг, обычно втихую ночевавших там. Ректор, не покидавший своей квартиры, ужаснулся, узнав об этом. Смятые жирные бумажки, изгаженные шторы, разбитые бутылки из-под вина, пивные банки, дырки от окурков на коврах. Хуже того: грязь угрожала запятнать красоту студенческих подвигов. Пришлось собрать бригаду дворников, туда наняли легкораненных, лежавших в медсанчасти университета, где свирепствовали ничего не умевшие студенты-первокурсники с медицинского факультета под руководством мошенника в белом халате, которого еще не успели поймать с поличным.
Туристы, трепеща от ужаса, тысячами приходили взглянуть на этот охваченный хаосом островок свободы. Среди них была и мадам Жюрио. Она пообещала своей подруге мадам Порталье, что наберется смелости и отправится в эту страну чудес, как она сама выразилась, вообще имея склонность к клишированным фразам, и обязательно разузнает о Ролане. Возможно, она даже встретит его самого и по-матерински образумит. К этому намерению примешивалось тщательно скрываемое любопытство и то возбуждение, которое мадам Жюрио испытала в толпе в прошлый понедельник. В сущности, чем она рисковала? Ее никто там не съест. Друг семьи Мартинон, банкир, сфотографировался со своей борзой на крыльце при входе в здание университета среди мятежников и вышел невредимым с ценным сувениром. Навстречу мадам Жюрио попадались даже дамы в норковых манто, которых никто и не думал грабить. Но она все же предпочла из осторожности одеться поскромнее, так, чтобы не выделяться среди молодежи, и выбрала самый молодежный наряд, надев ультракороткую юбку-колокольчик и не прикрывая чулками загорелые ноги (она только что вернулась с Балеарских островов). Дама выбрала кожаные туфли, хоть и на каблуке, но вполне удобные, джемпер, повязанный на талии, и очень обтягивающую блузку. Благодаря плаванию она, к счастью, не прибавила ни грамма за весь отпуск. Ей нравился ее наряд. На нее обращали внимание, правда не студенты, а хулиганы; она сердито взглянула на них, в восторге оттого, что ей свистят молодые люди, даже если это и выходцы из предместий.
Мадам Жюрио засомневалась, не купить ли ей маленькую книжку Мао в красной обложке. Этот полноватый человечек с круглыми щеками, бородавкой и крашеными, как у Тино Росси, волосами внушал ей трепет. Листовки она складывала в сумку из дубленой телячьей кожи, висевшую у нее на плече. Их она прочтет позже, а ее муж-депутат, возможно, извлечет какие-то полезные сведения. Мадам Жюрио смотрела по сторонам, пытаясь разглядеть Ролана, его силуэт. Ей показалось, что она узнала его в группе спорщиков, и она подошла поближе:
— Ролан?
— В чем дело? — молодой человек обернулся.
— Простите, я ищу, ищу… э… искала своего племянника…
— Ладно, красотка, прощаю тебя, только что мне за это будет?
Мадам Жюрио смешалась с толпой туристов, чтобы невежа не запустил ей руку под юбку. Это намерение явно читалось во вспыхнувшем взгляде молодого человека.