Воскресенье, 5 мая 1968 года «Это будет обычное студенческое шествие, господин префект»
Ролан Порталье довольно рано вышел из своей квартиры на бульваре Османн, мимоходом предупредив Амалию, служанку родителей, которая убиралась в доме и готовила еду, что не придет обедать. Та очень расстроилась, потому что как раз собиралась приготовить омлет с грибами. По воскресеньям № 43 автобус не ходил, так что Порталье прошагал добрых двадцать минут, прежде чем сесть на поезд до Нантера. Даже в будни он больше часа добирался из центра Парижа до этого чертова факультета. Он или шел по улице Вашингтон, садился на метро на станции «Георг V», потом ехал в вечно переполненном автобусе до моста Нейи, а дальше пешком тащился по грязным улицам вдоль заводов и строек; или же доезжал на автобусе до вокзала и выходил в «Нантер-ла-Фоли». Эта станция была ближе всего к невыразительным, безжизненным длинным зданиям, состоявшим из одних прямых линий, безликим кварталам, возведенным на месте казарм. Коробки из стекла и бетона, окруженные грязью и тремя квадратными газонами, соседствовали с многочисленными трущобами, которые уродовали предместье. Нередко бывало, что одна лекция у Порталье начиналась в девять утра, а следующая — в шесть вечера. Из такой дали нечего было и думать возвращаться в Париж, весь день ушел бы на разъезды; так что, рискуя зациклиться на одном и том же, Порталье вместе с другими рассуждал о несчастной студенческой доле, спорил, возмущался системой. Это было настоящее гетто, где зрели озлобление и протест.
Сначала студенты ополчились против университетских смотрителей в серых рубашках, которые обращались с ними как с детьми; через год атмосфера накалилась; как в Лионе и Нанте, начались захваты аудиторий, ожесточенные стычки с фашистскими группировками и с полицией, которая не раз появлялась в студенческом городке, пытаясь найти зачинщиков и выдать их декану. Порталье прошел вдоль загороженных цепями стеклянных дверей, мимо женского общежития, мимо башни, нырнул в отверстие в заборе из небрежно сколоченных досок и оказался на пустыре. Пройдя между пристроившихся вдоль дороги низких домов, он вошел в арабское кафе, где обычно проводил время с друзьями. Те уже толпились в темном дальнем зале перед забитыми пепельницами. В тот день не хватало только Корбьера — ему нужно было до вечера успеть на поезд в Эвре. Он вовремя не позаботился об отсрочке от армии и угодил в солдаты на военную авиабазу. Хорошо еще, что почти каждые выходные Корбьер приезжал в увольнительную и хотя бы оставался в курсе дела, раз уж не мог во всем участвовать сам.
— Маркузе[18] — зануда? — говорил Родриго Марианне. — Ты что, дура?
Родриго в коричневой куртке и в своей вечной тенниске навыпуск с жаром объяснял, что «Одномерный человек» Маркузе, профессора из Сан-Диего, штат Калифорния, должен был открыть студентам глаза на их настоящую роль. Порталье уселся на скамью, потеснив остальных. Там были Марко, прозванный Кубинцем из-за того, что отпустил бороду и носил берет, уже знакомая нам Марианна, Теодора, которую для краткости называли Тео, как всегда в короткой юбке и на невысоких каблуках, с челкой и вся в веснушках. В своей среде друзья не признавали никакой иерархии, но когда брал слово Родриго, никто не решался его прервать. У него больше, чем у других, было поводов к негодованию, ведь он учился на психологическом факультете. «Чтобы стать кем? Полицейским агентом на службе у хозяев, собирать сведения о трудящихся?» Он призывал остальных задуматься над книгой Маркузе, в ней сказано, что пролетарии обуржуазились, а последние бунтари, способные противостоять обществу потребления, — это решительно настроенное меньшинство студентов: элита, наследники, отвергающие свое наследство.
— Чтобы в этом убедиться, — продолжал Родриго, — посмотрите только, с каким жаром «Юманите»[19] обзывает нас псевдореволюционерами и одержимыми! А сталинисты возмущаются, что мы берем на себя смелость поучать рабочее движение. Да, берем!
— Заметь, — сказал Марко, — на заводах тоже не сидят сложа руки, возьмем Сюд-Авиасьон или Родья-сета, да и такой первомайской демонстрации, что ни говори, никто не ожидал, над колоннами кое-где мелькали даже черные флаги.
— Не забывай, — сказала Тео, — что безработных становится все больше, еще семь тысяч за один месяц, всего их, наверное, наберется двести с чем-то тысяч…
— Именно поэтому, — подвел итог Родриго, — мы должны откликнуться на призыв Национального студенческого союза и прийти на завтрашнюю демонстрацию. Студенты и рабочие должны бороться вместе…
Заказав себе хот-догов, кофе и пива, они решили, что на этой демонстрации нельзя ничего пускать на самотек и подготовить ее нужно тщательно, профессионально. Марко подробно изучил брошюру, которую дали ему настоящие активисты, и теперь цитировал оттуда самое главное, делая вид, что импровизирует на ходу: