– Эту бабу бы нам в патруль! – ухмыльнулся Джек, когда мы проходили через высокие больничные двери. – Это танк, а не баба! Преступники боялись бы ее, как огня! Кстати, Майк, спасибо тебе!
– За что?
– Ну, во-первых, за то, что нас выручил. Если бы не ты, нам бы конец. А во-вторых, за то, что на пресс-конференции за нас вступился. Не стал про нас гадости говорить.
– А почему я должен был про вас говорить гадости? – искренне удивился я. – Вы исполняли свой долг, попытались за меня заступиться. А то, что вам не повезло – так это бывает. Надо просто почаще тренироваться в стрельбе, и все получится. Ты ведь нечасто стреляешь, так?
– Ну почему… – Джек слегка смутился. – Стреляю. В тире. Только сам понимаешь – там спокойно, и никто не бежит на тебя с ножом. Я так-то неплохо стреляю, но как-то сразу растерялся… Да и Джо вполне сносный стрелок. Если бы его сразу не ранили, им бы мало не показалось. Так что ты все точно сказал – нам просто не повезло.
– Не везет в смерти – повезет в любви! – задумчиво протянул я, и только когда увидел удивленное лицо Джека, опомнился: – Это песенка такая… хмм… есть. Слова там такие: «Девять граммов в сердце – подожди, не жди. Не везет мне в смерти – повезет в любви!» Так что теперь жди – любовь у тебя возникнет огромная такая! Настоящая!
– Боюсь, моей жене это не понравится… – задумчиво протянул Джек, и мы все втроем расхохотались.
А потом расстались. Напоследок Джек сказал, что обязательно поговорит с капитаном насчет нашего предложения. Джек пошел в одну сторону, а мы с Роном – в другую.
– Из прокуратуры не звонили? Никто не приходил? – вдруг спросил меня Рон, шагая рядом с очень задумчивым видом. – Когда ты собираешься домой, в Союз?
– Когда? – задумался я. (И правда – когда?) – Не знаю, Рон. Честно скажу: не знаю! Во-первых, прокуратура пока что не шевелится, расследует. Во-вторых… хватит и во-первых. Виза-то у меня на несколько лет, так что я ведь могу и здесь пожить? Так ведь?
– Так, – кивнул Рон, – тебя никто не гонит. Только хочу предупредить – квартира оплачена издательством до конца месяца. Я тебе уже говорил, Страус – прижимистый человек, каждый доллар считает. Я, конечно, с ним поговорю, но… имей в виду то, что я тебе сказал. И вот еще что… с тобой тут кое-кто хочет встретиться, поговорить. Ты не будешь против?
Ага. Долго же ты телился! Я ждал этого уже на второй день моего нахождения в Америке. Что-то ты долго, братец, раскачивался. Или не ты раскачивался? Впрочем, какая мне разница?
– А где со мной хотят встретиться?
– В ресторане отеля «Ритц-Карлтон». Заодно и пообедаешь, как ты говорил? На ха-ла-ву!
– Халява, – усмехнулся я. – То есть бесплатно, за чужой счет. Ну почему бы не поесть за чужой счет? Поехали.
Отдельный кабинет, в кабинете – двое. И эти двое так похожи на моих посетителей из советского посольства, что просто смех разбирает. Нет, не лицом похожи и даже не фигурой, хотя второй мой собеседник очень был похож на телохранителей, которых мне навязывал Симонов. Похожи они были чем-то неуловимым, тем, что трудно определить словами, но чувствуется подсознанием. От этих двоих пахло спецслужбами так, как если бы у всяких там ЦРУ или АНБ со всякими фэбээрами был свой, особый запах – ну как у дохлятины, к примеру. Или как у общественного нужника на захолустной бензоколонке.
Мне предложили сесть в кресло – обычное кожаное кресло, но я заметил, что оно чуть ниже, чем стулья моих собеседников. Фактически они нависали надо мной, глядя на меня сверху вниз строгими, пронизывающими до печенок взглядами. И это мне очень не понравилось. Как не понравилось и то, как они предложили мне сесть – ни «здрасте», ни «привет, как дела?» – просто жестом, как дрессированной собачке. Потому я помедлил, прежде чем усесться – эдакий маленький бунт, демарш против самодовольных придурков, считающих себя выше других не за счет своего ума и достигнутых результатов, а просто потому, что они занимают некоторую должность. И считают, что могут вершить судьбы людей, а соответственно являются людьми высшего сорта.
Возможно, что я и ошибаюсь – первый взгляд, первое впечатление может быть и неверным, но вообще-то это срабатывает практически всегда. По крайней мере у меня. Ну есть у меня чутье на всяких придурков! Жизнь заставила научиться отделять зерна от плевел.
– Вы Михаил Карпов? – на вполне сносном русском языке с чуть заметным акцентом спрашивает мужчина постарше, круглолицый, с глазами-пуговицами. Взгляд острый, колючий, неприязненный. Чем я ему так не угодил? Чего он на меня смотрит зверем?