Возможно, что я и ошибаюсь – первый взгляд, первое впечатление может быть и неверным, но вообще-то это срабатывает практически всегда. По крайней мере – у меня. Ну есть у меня чутье на всяких придурков! Жизнь заставила научиться отделять зерна от плевел.
– Вы Михаил Карпов? – на вполне сносном русском языке с чуть заметным акцентом спрашивает мужчина постарше, круглолицый, с глазами-пуговицами. Взгляд острый, колючий, неприязненный. Чем я ему так не угодил? Чего он на меня смотрит зверем?
– Кто спрашивает? – ответил я спокойно, разглядывая потолок кабинета. Потом перевел взгляд на стол, на котором стояли холодные закуски, и подцепив вилкой кусочек копченого лосося, отправил его в рот. Ведь я пришел сюда вроде как пообедать?
– И распорядитесь насчет горячего – так же спокойно продолжил я в глубокой тишине – Хочу есть.
Похоже, что у них тут в кабинетах очень даже крутая звукоизоляция. Зачем, спрашивается? Вряд ли для шпионских игрищ… скорее всего, просто для любовных встреч. Чтобы не мешали другим посетителем. Вот и широкий диван… вряд ли, чтобы на нем отдыхали агенты ЦРУ.
– Рон, ты сказал, что я здесь пообедаю! – не унимался я, глядя на то, как переглядываются двое наглых ослов – Распорядись, чтобы подали стейк из мраморного мяса, картофель фри – пусть хорошо поджарят картофель, чтобы хрустел! Терпеть не могу вялые ломтики, похожие на мягкие письки импотентов! А стейк пусть прожарят – чтобы никакой крови. Я не люблю кровь. И да – пусть подадут свежевыжатого апельсинового сока. Побольше, кувшин! Давай, Рон… а то у меня кишки поют гимн голоду!
Рон медленно кивнул, посмотрел на парочку типов рядом со мной, и неспешно вышел из кабинета. Теперь хоть поем как следует, ну что такое холодные закуски на обед? Это сухомятина позорная, надо же горячего есть?
Откинулся в кресле, прикрыл глаза. Не буду облегчать этим кадрам их задачу. Пусть сами думают, как со мной разговаривать. Я Симонову хамства не спустил, и этим многоумным не спущу.
– По-моему, вы не понимаете вашего положения! – проскрипел старший, снова пытаясь просверлить во мне дыры своими глазами-буравчиками.
– Нормальное у меня положение – с доброжелательной улыбкой ответил я – Сижу, жду. Удобно сижу. Сейчас принесут стейк с картошкой, поем как следует. А потом пойдут работать. Вот что, господа… вы что, решили – перед вами подросток? Или какой-то книжный червь, не вылезающий из своих грез и не знающий жизни? Да от вас воняет спецслужбой, как от помойки! Говорите, что хотите – да и убирайтесь! Но до того – оплатите мой обед. Это вы меня пригласили, а не я вас. Итак, слушаю! Но прежде представьтесь, или я с вами вообще разговаривать не буду.
Мужчины переглянулись, и тот, что постарше выдавил из себя с явным нежеланием и неприязнью:
– Я Томас Уокер. Он – Энтони Браун. Мы представляем правительство Соединенных Штатов Америки. Мы уполномочены сделать вам предложение.
– От которого я не смогу отказаться? – хмыкнул я, и оглянулся на дверь – А нельзя ли подождать, пока я не поем? Голодный я очень злой и неуступчивый.
– Мы не мафия! – недовольно буркнул Уокер – Чего вы себе возомнили?
– Я себе возомнил, что сейчас вы меня будете вербовать – безмятежно улыбнулся я – Что сейчас вы мне расскажете, что меня можно обвинить в убийстве пятерых граждан США и посадить на всю оставшуюся жизнь. А еще – что у меня найдут наркотики, и посадят как наркодилера. Так… что еще? А! Самое главное забыл! Меня разоблачат как русского шпиона, найдут у меня фотопленку с совершенно секретными документами. Фото сверхсекретного унитаза в Пентагоне. Скорее всего, выставлять меня маньяком вы не будете – слишком уж глупо. Еще что-то придумали? Или я все перечислил?
Переглянулись, тот, что помоложе слегка покраснел – то ли от стыда (что сомнительно, откуда стыд у агентов спецслужб?), то ли от злости (это вернее). Затем старший сердито буркнул:
– Повторюсь, вы слишком много о себе возомнили! Думаете, что такой неприкасаемый? Думаете, вас нельзя тронуть?
– Думаю – можно! – хмыкнул я – Но не за все места! Если трогающий не женщина, конечно. Вот та может потрогать за все места. Но опять же – красивая женщина! Некрасивым я трогать себя не дам!
– Все ерничаете? Развлекаетесь? – Уокер вздохнул, и посмотрел на коллегу – Объясни ему, Тони. Я уже устал с ним разговаривать.