Я понял намек и уже привычно достал из бумажника сертификат на десять рублей и положил перед Лидией Петровной:
– Спасибо! Что бы я без вас делал?
– Ох, Мишенька… вы меня так балуете! Так балуете! Не стоило, я же чисто из дружбы!
Ага… дружба дружбой, а бумажка исчезла, как под рукой фокусника. Рраз! И нету! Попробуй-ка сумей так быстро ее спрятать! И, самое главное, куда она ее дела? В бронелифчик, что ли? Впрочем, какая разница – куда? Да я и не в претензии, – Лидия Петровна, с ее связями и способностями посредника, не просто полезна – она совершенно незаменима. Ей-ей, в моем времени она бы развернулась так, как и не снилось! Стала бы миллиардершей! Хмм… хотя… в мире, где нет дефицита, где для того, чтобы найти товар или услугу, достаточно заглянуть в интернет… нет, все-таки я погорячился. Лидия Петровна на своем месте здесь, в этом времени, времени тотального дефицита и отсутствия всего мало-мальски востребованного. Разному времени – разные герои!
Из Союза писателей я ушел уже под вечер – Лидия Петровна напала на меня со всей страстью стосковавшейся по общению одинокой женщины и заставила пить чай с домашними плюшками (надо сказать – сдобными и очень вкусными), сразив меня убойным аргументом, что она обидится, если я не попью с ней чаю и не выслушаю о ее неприятностях.
Ее главной и, скорее всего, единственной неприятностью был сынок, великовозрастный недоросль, презирающий мать, но не презирающий дензнаки, которые регулярно у нее вымогал. Я уж не знаю, все ли, что зарабатывала Лидия Петровна на работе и на посреднических услугах, она отдавала этому придурку, но уверен – суммы, которые шли в карман мелкому негодяю, были очень даже приличными. У меня даже возникла мысль – сходить в гости к Лидии Петровне и поговорить с этим придурком «по-мужски», а конкретно – набить ему морду. Но я тут же отбросил эту идею как совершенно, ну абсолютно непродуктивную. Во-первых, это уголовно наказуемое деяние. И можно конкретно попасть под статью «побои».
Во-вторых, та же самая Лидия Петровна тут же даст на меня свидетельские показания и скажет, что не просила избивать любимого сына, что вообще это их семейное дело, а я чужой агрессор, который не должен был никуда вмешиваться. И получится вместо известного, успешного писателя обычный зэк, по глупости похоронивший свое счастливое настоящее и будущее. А оно мне надо?
Знаю я, как делаются эти дела, не раз слышал и читал о таком. Инициатива, она ведь наказуема… как и все добрые дела. А потому – даже если она попросит, вмешиваться не буду. Но она не попросит. Потому что ее устраивает положение вещей. А если бы не устраивало – все было бы по-другому. Просто ей надо кому-то выговориться, и сегодня она выбрала меня. Ну и пусть… от меня не убудет. Ну вот такой я, типа альтруист!
Кстати, таких баб по миру не просто пруд пруди, а целое море разливанное. Я искренне считаю, что вот это самое их долготерпение из разряда мазохизма. Иначе я ничем не могу объяснить те факты, когда женщина годами и десятилетиями проживает в, можно сказать, нечеловеческих условиях с пьющим и бьющим ее мужем. А когда по звонку соседей приезжает милиция – окровавленная, с разбитой рожей, она отказывается писать заявление на благоверного. А если пишет – на следующий день прибегает и заявление забирает.
То же самое касается и других родственников-истязателей. Что, при ее связях Лидия Петровна не могла бы найти управу на сына-тирана? Запросто. А раз терпит, то… ну, понятно.
Бригада действительно работала, хотя время было уже нерабочее. А точнее – восемь часов вечера. По дороге домой я зашел в кафе и как следует поужинал – ну, в самом деле, не готовить же в строительной пыли и грязи? Да и просто готовить ничего не хотелось. Следующий раз буду есть уже в Переделкине, в Доме творчества писателей.
– О! Хозяин пришел! – радостно встретила меня Марина. – Все в процессе, как видите! До десяти часов будем работать! Извиняйте – сами сроки поставили, так что терпите!
Я прошелся по комнате, вздохнул, глядя на закрытый газетами диван, и сообщил Марине, что следующие десять дней они будут работать без моего надзора. А когда та спросила, не боюсь ли я оставлять их в квартире – а вдруг они все из нее вынесут и убегут? – типа такая шутка юмора, – я сказал, что воровать у меня тут, кроме стройматериалов, нечего, а кроме того, я найду их и вырежу им сердца. Мне показалось или нет – но юмор у Марины сразу пошел на убыль. Рожа у меня такая, что ли… не располагающая к плоским шуткам.