– Эй, стаканчик не забудь, – говорит Олдман. – Я не хочу, чтобы ты нам все одеяло загадил.
Стив Бартон продолжает двигаться, глаза закрыты, слезы открыты, зубы сжаты, в мозгу – проклятия.
Хлопки возобновляются, и я снова среди них, но думаю о Бобби и о том, что Стив Бартон когда-то, не так давно, тоже был чьим-то маленьким мальчиком с машинками, паровозиками, надеждами, мечтами, любимой едой, нелюбимой едой, а сейчас вот он здесь – вышибала, сутенер, наркоман, дрочащий в белый пластиковый стаканчик из кофейного автомата на глазах у пятнадцати белых легавых.
Он увеличивает темп, и тут Радкин наклоняется и стаскивает с него одеяло в тот самый момент, когда член Бартона брызгает спермой, в тот самый момент, когда Крейвен щелкает полароидом, а хлопки превращаются в овацию.
– Младший следователь Эллис, – говорит Олдман. – Отнесите сперму мистера Бартона профессору Фарли.
Все смеются.
– И смотри, не прикладывайся по дороге, – добавляю я под общие аплодисменты.
Эллис бросает на меня свой коронный жесткий взгляд: «я-тебя-еще-отымею».
А Бартон, Бартон все лежит, свернувшись клубком, дрожит и дрожит, сухие хрипящие рыдания, праздник кончился.
И тут, когда все начинают расходиться, я поднимаю журналы и протягиваю их Крейвену.
– По-моему, это твое, – говорю я.
Крейвен берет их, его холодные темные глаза смотрят на меня словно издалека. Потом его взгляд падает на обложки и замирает:
– Где ты их взял?
– Твоя жена дала, а что?
Комната полна беззвучных улыбок, никто не торопится уходить, все ждут, что будет дальше.
– Смешной ты чувак, Фрейзер. Ох, смешной.
Крейвен уходит обратно в кабинет, хромая.
Я сижу в столовке без сил.
Радкин пошел за кофе.
Нам сказали ждать, пока Прентис и Олдерман не закончат допрашивать Бартона, пока не придут результаты его анализов, но все это – полная лажа, потому что мы знаем, что это не он, мы хотели бы, чтобы это был он, но знаем, что это не так.
– Могли бы, бля, и кровь взять на анализ, – говорит Радкин.
Он злится, потому что ему не дали участвовать в допросе, начинает врубаться, догонять смысл того самого слова:
КОПАТЬ.
– А могли бы и под ногтями у тебя поскрести.
– А ты и правда смешной чувак, – смеется он.
Мы кладем в кофе сахар, и помногу.
Я хочу спать, но если меня отпустят, мне прежде всего придется идти залатывать дыры.
– Сколько времени? – спрашивает Радкин, у которого нет сил посмотреть на свои собственные часы.
– Я что, говорящий будильник?
– Скорее, говорящий мудильник.
И мы продолжаем еще пару минут в том же духе, но потом растворяемся в той дурацкой усталой тишине, в которой мы имеем привычку прятаться друг от друга.
– Мы его отпускаем.
Из тишины – обратно в слепящий свет полицейской столовки, мир начальника уголовного розыска Питера Ноубла.
– Вот это сюрприз, – бормочет Радкин.
– Что, не третья? – говорю я.
– Первая, – отвечает Ноубл.
– Больше ничего от него не добились? – спрашиваю я.
– Немногого. Он был ее сутенером. Не видел ее с обеда.
– Надо было нас к нему пустить, – плюется Радкин.
– Ну, сейчас у вас будет такая возможность. Стив Бартон и младший следователь Эллис ждут вас внизу.
– Мы тут уже не нужны. Пусть Эллис сам отвезет его домой.
Ноубл достает из кармана пиджака пачку пятерок, наклоняется вперед и засовывает их Радкину в верхний карман.
– Заместитель начальника полиции хочет, чтобы вы сходили куда-нибудь с мистером Бартоном, напоили его и проследили, чтобы он как следует повеселился. Типа, не обижайся, чувак и т. п.
– Е-мое! – говорит Радкин. – У нас работы по горло, Пит. Вся эта фигня из Престона, да ты еще Боба кинул на эти чертовы почтовые ограбления. А теперь вот и это. У нас нет времени.
Я смотрю на столешницу – в ее пластиковой поверхности отражаются лампы.
Ноубл наклоняется и похлопывает по верхнему карману Радкина.
– Прекрати ныть, Джон, и займись делом.
Радкин ждет, пока Ноубл не уйдет, и взрывается:
– Сука. Падла гребаная.
Мы встаем, неловкие, как пара деревянных марионеток.
Эллис сидит за рулем «ровера» и ждет.
Бартон – на заднем сиденье, прислонив голову в дредах к стеклу, на нем – огромные штаны и узенькая курточка.
Радкин садится к нему.
– Куда?
Я сажусь вперед.
Бартон сидит, уставившись в окно.
– Ну, ты чего, Стив? Куда поедем?
– Домой, – бормочет он.
– Домой? Зачем тебе сейчас домой? Еще только три часа дня. Поехали лучше выпьем все вместе.
Бартон знает, что у него нет выбора.
Эллис заводит мотор и спрашивает:
– Ну так что, куда едем?
– В Брэдфорд. В Мэннингем, – говорит Радкин.