Не говоря ни слова, они одновременно встали и пересели за другой стол.
Я посидел немного один в своей тишине, потом снова подошел к стойке и еще раз позвонил в звонок.
В зеркало мне было видно, как мальчик прошептал что-то на ухо старухе. Они оба не сводили с меня глаз.
– Чем могу быть полезен?
Я повернулся к стойке, к мужчине в темном костюме.
– Я хотел бы узнать, у себя ли мистер Лоуз? Мартин Лоуз?
Мужчина обернулся на деревянные ящики, на висящие в них ключи, и сказал:
– Боюсь, отец Лоуз в настоящий момент отсутствует. Не хотите ли оставить для него сообщение?
– Нет, я лучше зайду попозже.
– Очень хорошо, сэр.
– Я с ним раньше уже где-то встречался.
– Когда? – спросил Хадден.
– Он приезжал сюда по делу Барри.
– Понятно, – вздохнул Хадден, возвращаясь туда. – Кошмарное было время.
– Да, не то, что сейчас, – сказал я, и мы погрузились в молчание.
Потом он протянул мне лист бумаги.
– Я думаю, тебе этот текст покажется слишком мягким, – улыбнулся он.
Я сел за стол напротив него и начал читать:
ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО ПОТРОШИТЕЛЮУважаемый Потрошитель,
Ты совершил уже пять убийств. Меньше чем за два года ты погубил четырех женщин в Лидсе и одну в Престоне. Считается, что твой мотив – страшная ненависть к проституткам, ненависть, которая заставляет тебя вспарывать животы и пробивать головы своим жертвам. Но однажды произошло то, чего следовало ожидать: одержимый порочной страстью, ты совершил ужасную ошибку. Это случилось во вторник ночью, когда тебе перешла дорогу невинная шестнадцатилетняя девочка, веселая, порядочная, трудолюбивая дочка из хорошей лидской семьи. Каково тебе было, когда ты понял, что твоя кровавая миссия обернулась такими страшными последствиями? Что твой карающий нож наткнулся на абсолютно невинную жертву? Пытаясь смыть с себя кровь Рейчел, ты должен был почувствовать хоть каплю раскаяния, несмотря на свою несомненно извращенную натуру.
Не повторяй таких ошибок, не превращай жизнь еще одной невинной семьи в ад.
Прекрати убивать.
Сдайся, пока не поздно. Ты можешь быть уверен, что тебя ожидает лечение, а не петля или электрический стул.
Пожалуйста, ради Рейчел, сдайся полиции и прекрати эти ужасные, кошмарные убийства.
От жителей Лидса.– Ну как?
– Джордж это видел?
– Мы говорили по телефону.
– И что?
– Он сказал, что стоит попробовать.
– Но он не передумал насчет публикации второй половины этой «переписки»?
Хадден пожал плечами:
– А ты как думаешь?
– Вообще-то, я думал об этом очень много и пришел к выводу, что он совершает ошибку. Ошибку, которая еще долго будет его преследовать. И всех нас.
– Каким это образом?
– Последнее письмо содержало в себе предупреждение, так?
– Да.
– Так вот, предположим, что Потрошитель совершит еще одно убийство. Я не думаю, что великий британский народ обрадуется, узнав, что он послал нам письмо, чертово письмо с предупреждением, а мы не нашли необходимым поставить их об этом в известность.
– У него есть на это свои причины.
– У кого? У Джорджа? Ну, надеюсь, что эти причины действительно веские, черт их побери.
Билл Хадден смотрел на меня в упор, потягивая себя за бороду.
– В чем дело, Джек?
– Что ты имеешь в виду?
– В чем дело?
– Дело в его долбаном высокомерии.
– Нет, дело не в этом. Я слишком хорошо тебя знаю. Тут что-то еще.
– Дело во всей этой ситуации. Дело в Потрошителе. В его письмах…
– А может быть, дело в твоей встрече с сержантом Фрейзером?
– Да нет. Вообще-то, встреча прошла хорошо.
– Но ведь она напомнила тебе о тех временах?
– А я о них никогда не забываю, Билл. Они все время со мной.
Когда я вышел из редакции и направился к машине, была уже ночь, черная влажная летняя ночь.
Я поехал через развязку на Тингли, через Шоукросс и Хэнгинг-Хитон, направляясь к клубу «Варьете» в Бэтли.
Был субботний вечер, но хозяева клуба не смогли придумать ничего лучше группы «Новые Зомби». Они явно были не в состоянии конкурировать с юбилейными представлениями на причалах.
Я поставил машину на стоянку, жалея, что все еще трезв, и пошел к навесу над входом.
Заплатил и вошел.
Народу было немного. Я стоял у стойки с двойным скотчем в руках, наблюдая за вечерними платьями и дешевыми смокингами, посматривая на часы.
Худощавая, уже пьяная женщина в розовом платье с глубоким декольте и тянущимся по полу подолом стояла у сцены и ругалась с толстым усатым мужчиной. Она наклонялась к нему, чтобы он мог почетче расслышать ее крик и получше рассмотреть ее грудь в вырезе платья.
Усатый хлопнул ее по заднице. Она залпом выпила и повисла на нем.