К тому же (следовало мне сказать) давай я тебя наконец научу готовить нормальную еду. Если ты станешь готовить, то я беру на себя уборку, потому что больше всего ценю чистоту. Приготовление пищи занимает время, но это настоящее удовольствие, если готовить как следует, а если что-то не будет получаться, ты спросишь меня, и я тебе все объясню заново, легонько шлепнув тебя по попе. А теперь пойдем, пожалуйста, в постель. Я так соскучился по тебе.
Ничего этого я не сказал. Мне просто в голову не пришло. В мозгах у меня стучал тяжелый молот, от этого было очень трудно связно думать или говорить. Я рассеянно обвел взглядом комнату в поисках своих самых необходимых вещей: книг, чертежных принадлежностей, будильника. Их было совсем немного. Все остальное было упаковано в два чемодана, с которыми я приехал. Правда, оставались еще радио и посуда, но их я готов был оставить Дэнни. Третий чемодан лежал пустой на платяном шкафу. Я снял его и принялся укладывать книга, инструменты и будильник. Дэнни, скорее всего, не видела, что я делаю. Закрыв лицо руками, она раскачивалась из стороны в сторону, не переставая издавать все тот же раздражающий высокий режущий звук, именно из-за него я совсем ничего не соображал, мысли путались, и хотелось только поскорее убраться прочь. Хозяин прыгал на одной ноге, надевая сначала белье, потом брюки и бормоча что-то вроде:
– Понимаю, гадко все это выглядит, но это не то, что ты подумал, ничего серьезного, ей нет до меня дела, ей-богу, если бы ты знал, как тебе повезло, ты подбираешь крошки с барского стола, да, я ухаживал за ней, а что ты хочешь, ты же ей даже ни одной открытки не прислал до сегодняшнего дня! Чего ты ждешь от нее?
Меня же занимала только одна проблема – как унести три чемодана двумя руками. На кровати лежал полосатый галстук. Я взял его и подергал, проверяя на прочность. Хозяин, видно, решил, что я собираюсь его задушить, и быстренько спрятался за Дэнни, которая наконец открыла лицо и замолчала, отчего я испытал огромное облегчение. Я привязал концы галстука к ручке чемодана, перекинул получившуюся петлю через плечо и сказал:
– Не переживай, Дэнни. Рядом с тобой по-прежнему будет мужчина, и он будет тебя содержать.
Тут она закричала страшным голосом. Я опрометью бросился вон из комнаты. Пробежав через холл, я распахнул парадную дверь, протиснулся туда со своими чемоданами, выскочил на лестничную площадку и захлопнул за собой дверь. Я сбежал вниз по лестнице, подгоняемый хлопавшим меня по правому бедру чемоданом. Я убегал все дальше, но крики не прерывались и не слабели. Они вспыхивали один за другим, одинаковые и жуткие, прерываемые короткими паузами в моменты, когда она набирала воздуха. На улице крики стали слышны еще сильнее. На противоположном тротуаре остановилась парочка и удивленно смотрела на наши окна. Торопливо шагая к метро, я вдруг расслышал, что каждый крик был повторением одного и того же слова – моего имени. «Она долго не выдержит такого напряжения, она упадет в обморок, – думал я. – Господи, пусть она упадет в обморок прямо сейчас». Но она все кричала, а я свернул за угол и долго еще слышал в отдалении ее голос, истошно повторявший сквозь шум трамваев на Байерс-роуд:
– Джо-ок, Джо-ок, Джо-о-о-к!!!
Прощай, Дэнни. Мне так и не довелось узнать, что случилось с тобой потом. Когда возобновились занятия в колледже, я не стал ходить в столовую, чтобы случайно не встретить тебя. Я собирался жениться. Когда друзья сказали мне, что ты больше не работаешь в столовой, я все равно не решался ходить туда, опасаясь, что другие женщины за стойкой расскажут мне про тебя какие-нибудь грустные новости или еще хуже – спросят меня, как ты поживаешь. Годы спустя я встретил одного соседа, который еще некоторое время после моего отъезда продолжал жить в нашей квартире. Он ничего не знал о тебе, но зато рассказал мне любопытную вещь про хозяина. Тот стал парашютистом. В шестидесятые он вместе с группой энтузиастов совершал затяжные прыжки с аэроплана и погиб в горах, его парашют не раскрылся. Странная смерть для такого правильного, законопослушного, педантичного молодого человека. Человек, который мне все это поведал, был офицером Королевских военно-воздушных сил и выглядел весьма импозантно.
– Видите ли, – сказал он, – это был не самый подходящий спорт для него. Происхождение у него было, понимаете… Отец – дипломированный бухгалтер, пробившийся из низов… Он вступил в клуб, чтобы доказать, что может стать одним из нас. Очень, очень грустная история. Люди такого склада вечно попадают в неприятные ситуации.