Глава 9
На другой день все «закрутилось», правда, со скрипом: развели Михаила с Марией и Олега с Натальей не так быстро, как им бы того хотелось. Неприятная для всех процедура тянулась не один месяц. Регистрация их браков проходила в СССР, и оттого возникли юридические трудности. Что можно сказать: женщины в итоге остались довольны. Их устроили, назначенные судом, ежемесячные выплаты на детей. А еще мужчины оговорили время встреч со своими чадами. Хазарский, все сделал необходимое, чтобы не только видится с Ефимом, но и иметь возможность, время от времени, заваливать бывшую жену на кровать. Олег свои проблемы тоже решил. А еще Михаил договорился с Олегом для своих коллег создавать видимость счастливого брака и не более того.
— Ты, не женщина, ― сказал Михаил, едва они остались наедине, ― а я не извращенец какой-то и оттого посягать на твою задницу ― не собираюсь. ― Олег в знак понимания покивал ему головой, однако он не был бы евреем и оттого в первый же день выхода на работу после свадьбы тут же посетил супруга, а затем на глазах у Джимми Билла скривившись будто от боли прошептал тому на ушко:
— Знаешь, после ночи любви со своим, а толкушка у него еще та…, я уже целый день не могу сходить в туалет, маюсь запорами. Но ты не думай ничего плохого, я ни о чем не сожалею. Любовь превыше всего!».
Джимми Билл тут же подбодрил его, подняв две руки с оттопыренными вверх большими пальцами.
Никто из мужчин ни Михаил Хазарский, ни Олег Палкин, ни их бывшие жены перед детьми и словом не обмолвились о том, что же в этой стране, под названием ― США, с плановой демократией и такой же свободой происходит на самом деле, хотя мальчики: Ефим и Женя были не так уж и малы, при желании могли как-то понять своих неадекватных будто внезапно «обкурившихся» родителей. Однако все они были немы, как те рыбы в ближайшей реке, протекающей недалеко от их города и мероприятие ― свадьбу, обставили как театральное действо необходимое для раскрутки газеты и поднятия ее тиража, а отъезд в свадебное путешествие за срочную безотлагательную командировку.
Мне, советскому человеку этих евреев эмигрантов не понять, хотя я считаю, что можно было все объяснить как-то иначе, более правдиво, указав взрослеющим детям причину такого обмана ― странное партнерство двух мужчин, нужное исключительно для того, чтобы не пропасть в чужой стране.
Клин Гейтц ― Петух номер два, обманув «молодых» раз: никакого венчания в Риме с привлечением Папы Франциска не было, ― действо происходило в муниципалитете города, правда, с широким размахом ― гей-парадом, ― хотел потянуть за собой еще и другой обман: отказывался давать деньги на свадебное путешествие. И не дал бы. Но Хазарские Михаил и Олег приложили немало сил: дверь кабинета Клин Гейтца не закрывалась, ― бегали, что те марафонцы туда и назад. Лишь после того, когда до Главного редактора дошло, что запросы молодой гей-пары ― просты и необременительны ― не Лас-Вегас, не Багамы, и даже не прекрасная Венеция, ― а ограничиваются малозатратной поездкой в какую-то Россию, где можно на сто долларов жить месяц, а то и больше, Клин Гейтц несколько успокоился и сказал:
— Я, подумаю!
Что интересно? Желаниям «молодой пары» не удалось сбыться. Им где нужно объяснили: «Россия для нетрадиционных пар из США навсегда закрыта, съездить можно, например, на Украину».
День-другой Хазарские для приличия сопротивлялись, но затем в унисон выбрали отчего-то Крым. Он тогда принадлежал не залежной. Клин Гейтц, сжалился и неожиданно «дал добро», после чего «женатики» тут же принялись торопливо с помощью бывших жен собирать чемоданы.
Хотя это была не Россия, но для удовлетворения ностальгических чувств что надо, а еще мероприятие было недорогим, а значит позволяло гей-парочке значительную часть денег из суммы, выделенных редакцией газеты, сэкономить. Они очень любили «зеленые ассигнации» и всегда, получая их в кассе, отчего-то в уме согласно текущего курса валют тут же переводили в рубли. Это у них уже сидело в генах и тут ничего невозможно было поделать ― все-равно, что запретить себе ходить в туалет.
Олег Палкин, едва вступив на должность начальника отдела, «горел на работе». Идеи, подобно вшам в детстве, буквально копошились у него в голове. Он рассчитывал, что в Крыму ему удастся связаться с языческими коллективами, театрально пропагандирующими свободные любовные связи, а еще этот «мужик в юбке» рассчитывал разбиться в лепешку и наладить контакты с тайными ЛГБТ-сообществами страны. «Они должны быть, ― ни раз говорил он с жаром Хазарскому ― Я о том слышал от Резника. Этот еврей многое знал. Жалко, что я мало с ним общался».