В это время раздался резкий дверной звонок. Монотонный гул сменился напряжённым молчанием. В дверь заглянула одетая в модную дублёнку женщина средних лет.
– Извините, среди вас есть такой – Иван Петров? Меня попросили передать, что его во дворе дожидаются.
Один из двух сидевших напротив мужиков поднялся и, сильно покачиваясь, неуверенными шагами пошёл к выходу. Захар привычно отметил про себя, что Серёги Ропшина в комнате нет.
Свадьба возобновилась. Принесли горячие блюда, опять зазвенели бокалы. Когда гости как следует подкрепились, Никита достал с полки диск Аллы Пугачёвой, подошёл к проигрывателю и громко объявил:
– А теперь – танцы-жманцы-обжиманцы!
Для танцев оставался свободным маленький пятачок у окна, куда Никита при первых же звуках «Миллиона алых роз» привёл свою молодую жену. Захар поднялся и быстро подошёл к девушке с восточными глазами.
– Потанцуем?
Она встала, чуть пошатнулась и ухватилась за него, чтобы не упасть. Он прошёл с ней до занавешенного толстой шторой окна и сильно прижал к себе.
– Тебя как зовут, солнышко?
– Юля. А тебя?
– Захар.
От девушки пахло одновременно водкой и тонкими духами.
– Не пей больше, ладно?
– А тебе-то что?
– Не надо, прошу тебя.
Её податливое тело безропотно повиновалось исходившей от него безудержной силе притяжения. Они обнимались, делая вид, что танцуют.
В дверь снова позвонили.
– Спиридонов? За вами жена пришла, во дворе сидит на лавочке.
Второй мужичок, лавируя между танцующими, начал пробираться к выходу. Захар посадил Юлю на освободившийся стул и сел рядом.
– Мне вообще-то домой пора, – призналась она. – Отец просил не задерживаться.
– Я тебя провожу?
– Ну, если не трудно. Я живу на авиазаводе.
– Нет, не трудно.
Появился Серёга Ропшин. Он был немного возбуждён и, нервно улыбнувшись, подмигнул Захару. Всё стало ясно и понятно.
У Серёги было редкое хобби. В каждой новой компании, как следует выпив и доведя себя до взвинченного состояния, он отбирал одну или несколько жертв, выведывал их имена, после чего незаметно одевался и выходил на улицу, якобы покурить. Затем он через жильцов дома, возвращавшихся в свои квартиры, вызывал во двор первую жертву и в темноте, хорошо поставленным ударом, нокаутировал её. Однажды он объяснил Захару, что мстит за жену, после мелкой ссоры из какого-то чувства противоречия изменившую ему, статному и представительному молодому мужчине, с соседским невзрачным забулдыгой. На одной гулянке Серёга проделал этот фокус с четырьмя мужиками. В конце концов он так же незаметно возвращался, сидел вместе со всеми за общим столом, и словно бы невзначай обнаруживал отсутствие своих же жертв, о чём громогласно извещал присутствующих. Кто-нибудь из компании отправлялся на поиски, находил несчастных и возвращался с ними обратно.
Захар знаком подозвал жениха и шепнул ему на ухо:
– Никита, меня терзают смутные предчувствия, что во дворе, у входа в дом, лежат два твоих гостя. Я ничего не видел, но мой внутренний голос подсказывает, что надо сходить и привести их.
Никита знал Серёгину слабость и ничуть не удивился этой просьбе. Спиридонова с Петровым встретили удивлёнными криками.
– Кто это вас так отметелил?
– А кто бы знал? Похоже, что наружная дверь чересчур тугая. Может, она?
Юля, уже одетая, стояла в прихожей и подкрашивала перед зеркалом губы. Захар попрощался с гостями, пожал Никите руку и открыл входную дверь.
Напротив универмага он остановил проезжавшее мимо свободное такси, отвёз Юлю в посёлок авиазавода и на этой же машине вернулся к себе на Шишковку. В такси они не обменялись ни единым словом.
Всю дорогу до авиазавода Юля спала на его плече.
Март
Юля спала на его плече, а он курил и думал о превратностях жизни. В сущности, произошло не бог знает что – после нескольких встреч на продуваемой всеми ветрами площади Советов с короткими прогулками у Оперного театра, сегодня на той же площади Захар пригласил Юлю к себе на Шишковку. Другой такой возможности могло не быть – общежитие оказалось совершенно пустым после того, как Фёдор с Айдаром уехали навестить сбежавшего от правосудия Игоря в его родной Гусиноозёрск. Мёрзнуть в трамвае не хотелось, поэтому Захар одним взмахом руки остановил такси. Он не был кутилой и часто нуждался в деньгах, но в подобных случаях его выручала поговорка «ста рублей нет, а рубль не деньги». Через двадцать минут они уже сидели вдвоём на кухне, пили ароматный ликёр и непринуждённо болтали. «Почему мне с ней так хорошо?» – спрашивал себя Захар, слушая вполуха Юлину болтовню, и сам же отвечал: «Потому что она живая, настоящая, а не строит из себя Татьяну Доронину».