Майкл, переложив с одного колена на другое соломенную шляпу, задумчиво спросил:
– А что было дальше?
Захар взглянул на потупившуюся Дашу и продолжил своё затянувшееся повествование.
– Весной у нас родился сын. Жизнь потихоньку наладилась. Каждое лето я выезжал в поле, но ненадолго. Это было всего лишь знакомство с разными типами ландшафтов, необходимое для дешифрирования космических снимков. Наша группа объехала все без исключения районы Бурятии. Юля, конечно же, оставалась дома с ребёнком. Я начал работать над диссертацией. Несколько лет по вечерам работал в МЖК. Молодёжный жилой комплекс. Было такое движение – люди сами строили себе квартиры. Нет, я не строитель, просто был одним из руководителей. Заработал трёхкомнатную квартиру. Потом развалился Советский Союз. Из института пришлось уйти – зарплаты на жизнь не хватало. Занялся бизнесом, создал одну фирму, другую, третью… Появились деньги, и немалые. Обставил квартиру мебелью, купил машину, дачу. В общем, всё, что нужно для нормальной жизни. – Захар запнулся, будто вспомнив о чём-то забавном, но тут же продолжил. – С Юлей всё было очень шатко и неопределённо. Шальные деньги ещё больше усугубили её проблему. Она то срывалась, то возвращалась к нормальной жизни. Ей никак не удавалось найти работу, поэтому я устроил её продавщицей в магазин своего приятеля. Сам давал ему деньги, из которых он платил ей зарплату. Юля, конечно, об этом не подозревала. Но она ушла и оттуда. Понимаете – она мне не верила! Её убедили в том, что я ей изменил, и из-за этого она постоянно срывалась. Возможно, Алина постоянно капала ей на мозги. Так прошло десять лет…
Захар потянулся за сигаретой, но пачка была пуста. Майкл протянул ему свою.
– На работе мы с компаньонами решили информатизировать наш бизнес. Тогда ведь только-только появились первые компьютеры. Понадобился грамотный компьютерщик. Как тогда говорили – оператор ЭВМ. Дали объявление в газету, косяком пошли претенденты. Как-то вечером приходит на собеседование девушка, представляется – Даша Устюжанина. У меня перед глазами сразу встаёт наш Петрович и весь тот суматошный 1985 год. Спрашиваю – вы не родственница Сергея Петровича Устюжанина? Родственница, – говорит. Не помню, какая-то седьмая вода на киселе…
– Внучатая племянница, – уточнила Даша.
– Да, извини… Во мне всё всколыхнулось. Даша начала работать в моей фирме, а я с каждым днём всё больше и больше к ней привязывался. Ухаживал, обихаживал, водил по театрам. Дошло до Юли, начались скандалы, запахло нашим разводом. Потом у меня случилась некая проблема со здоровьем, пришлось ехать в Питер на операцию. Врачи говорят: аневризма, опухоль, спорят между собой, а у меня в голове – когнитивный диссонанс. Дал себе зарок – если выживу, начну жизнь заново. Чуть не умер, но выкарабкался. Вернулся домой и ушёл от Юли. Я ведь уже знал, что долго с ней не выдержу. Тут уж не до жиру – или загнуться, или… Выбора не было. Оставил ей квартиру с дачей и ушёл. Деньгами помогал, конечно – всё-таки сын общий рос. Купил другую квартиру, поменьше, стали жить вместе с Дашей. Через пару месяцев поженились. Ушёл от компаньонов, начали работать с Дашей вдвоём. Так прошло несколько лет. Потом это «купи-продай» тоже обрыдло. Сбавил обороты. Снова занялся заброшенной диссертацией. Нашёл научного руководителя в Швейцарии. Продали всё своё хозяйство и перехали на Запад. Защитился. Тем временем сын вырос, отучился. Сейчас живёт самостоятельной жизнью.
– А Юля? Где она сейчас? – поинтересовался Майкл.
– Юля погибла в автомобильной катастрофе.
Захар жадно затянулся и добавил:
– Вот, собственно, и всё. Извините, я вас совсем заговорил. Кажется, бармен нас уже заждался.
– Ещё одну минуту, если можно – остановил его Майкл. – Это очень важно для меня. Вы говорили, что образ вашего СССР – не оруэлловский «1984», а скорее 1985-й год. Из всего того, что вы рассказали, я представляю себе этот образ как нечто аморфное, хаотичное, плохо организованное – не случайно пять-шесть лет спустя всё это благополучно развалилось. Мне показалось, что вы вспоминаете тот год не с осуждением, а с симпатией. Но ведь это всего лишь один год советского режима. Разве не так?
– Так и не так, – улыбнулся Захар. – Я рассказал об одном годе своей жизни на фоне года жизни Советского Союза. А личное и государственное – не одно и то же, хотя всё взаимосвязано. Мы ведь разошлись со страной в 1985-м году. Для СССР тот первый год горбачёвских реформ стал началом конца, а для меня – началом моей новой жизни.
Они поднялись и направились к выходу. Дождь давно перестал. Ярко освещённое здание сиднейской Оперы занимало полгоризонта.