А с флегматичным Зябликовым приключилась другая история. Когда Фёдор на две недели уехал в командировку в родную Читинскую область, Игорь привёл после работы из какого-то злачного места молоденькую русскую девчонку и целую ночь с ней прокуролесил. Та вовсе не дорожила своей невинностью, скорее наоборот. Без году неделя, совсем подросток, но себе на уме. Через неделю она сама пришла к нему и осталась уже на все выходные. Они пили на кухне и запирались у Игоря, снова пили и снова уединялись – нисколько не стесняясь Захара, закрывшегося в своей комнате. В воскресенье вечером утомившийся от двухдневной камасутры Игорь проводил её до трамвайной остановки, думая, что навсегда, но у шагавшей рядом пигалицы были другие планы. Через несколько дней вечером на чёрной «Волге» приехал её отец, оказавшийся инструктором горкома КПСС. Он полчаса кричал на всю общагу, что девочке всего шестнадцать лет и что он посадит Игоря за совращение малолетних, если тот не женится на ней или не возместит моральные убытки. Перепуганный Игорь согласно кивал головой, а на следующий день выпросил в отделе кадров отпуск без содержания и тут же уехал на автобусе к родителям в Гусиноозёрск – пережидать грозу.
Машина замедлила ход и в последний раз остановилась. Шофёр вышел из кабины, постучал кулаком по борту и громко крикнул:
– Шишковка! Выходи по одному!
Захар ступил на землю последним. Он размял ноги, закурил и нерешительно покосился на двухэтажную белую сталинку. Это было женское общежитие цеха камеральных работ, куда его не раз звали на чай знакомые девчонки. Однако здравый смысл возобладал, он отвернулся от ярко освещённого окна и по узкой улочке пошёл вверх по склону, в сторону своей холостяцкой казармы. На кухне сиротливо горела тусклая лампочка. Фёдор, одетый и в сапогах, спал у себя перед включенным телевизором. Захар быстро сварил сосиски с макаронами, вскипятил чай и, наскоро поужинав, уединился в своей комнате. Ему не терпелось дочитать «Записки из Мёртвого дома». Достоевского он полюбил ещё на первом курсе за близкий ему психологизм, а эту книгу купил на днях в центральном книжном магазине, отстояв полчаса в очереди. В чтении он был гурманом, методично следовавшим своей давно составленной программе – увы, совершенно нереальной из-за фактического отсутствия большинства книг. Причём их не было не только в книжных магазинах, но и в городских библиотеках. В прошлом году его даже вызывал на ковёр начальник экспедиции из-за доноса, поступившего из одной библиотеки, в которой он требовал книгу Оруэлла «1984». Ему тогда и в самом деле казалось странным, что в 1984-м году у него нет никакой возможности прочитать одноимённый роман.
Погрузившись в далёкий и непонятный каторжный мир, Захар совершенно забыл о своих собственных переживаниях, но когда до конца оставалось всего несколько страниц, из кухни раздался громкий крик:
– Захар! Иди сюда!
– Чего тебе?
– Иди-иди! Дело есть.
Пришлось отложить книгу в сторону и выйти на кухню. Проснувшийся Фёдор стоял у стола с открытой бутылкой водки в руках. Наполнив две стопки, он протянул одну Захару.
– На, ботаник, выпей!
– Просто так, что ли? За что?
– За то, чтобы наши дети не цеплялись за трамваи и не кидались с топором на трактор!
– Федя, – поморщился Захар, – ты же знаешь, что я водку не пью!
Это была сущая правда. В первые студенческие годы они почти не просыхали, но на четвёртом курсе Захар перестал и пить, и курить. Он обнаружил, что гораздо приятнее включать интеллект и разруливать любую, даже самую сложную ситуацию, на трезвую голову. Таким неофитом-трезвенником он и приехал в Бурятию, и только после запутанной истории с Алиной стал позволять себе небольшие послабления.
– А мне плевать! Кончай набрасывать говно на вентилятор. Ты меня уважаешь?
Фёдор выпил, не закусывая, положил пустую стопку на стол и вплотную подошёл к Захару.