Руководителей «Галаксиса» охватил азарт более сильный, чем при игре в «балду». Когда первое ослепление утихло, они, разбирая переводы, увидели, что у каждой вещи несколько различных сюжетов, потому что каждый из роботов-консультантов был настроен на свой определенный программой жанр. И вот что у них получилось:
«Галстук»
Лирический робот: «Он стоял перед зеркалом с галстуком в руке и, улыбаясь, думал: «Понравится ли ей этот цвет?..»
Детективный робот: «Она взяла галстук и, накинув на шею уснувшего мужа, задушила его…»
Приключенческий робот: «Шеф напутственно сказал: «Галстук в крапинку — это наш пароль».
«Сорочки»
Лирический: «Ей очень понравилась на нем сорочка василькового цвета…»
Детективный: «Убийца решил надеть темную сорочку — пятна крови будут на ней менее заметны…»
Приключенческий: «Вместо сбитого осколком снаряда флага он привязал на штык красную сорочку…»
«Халат»
Лирический: «Приняв ванну, он надел чистый халат и пошел к ней в спальню…»
Детективный: «Завернув труп в халат и спрятав его в шкаф, он выстрелил себе в висок…»
Приключенческий: «Они сделали из халата палатку и переждали в ней грозу…»
«Бритва»
Лирический: «Он торопливо брился, опаздывая к ней на свидание…»
Детективный: «С лезвия бритвы стекали капли крови…»
Приключенческий: «Он быстро разрезал бритвой путы и освободил их из неволи…»
«Чемодан»
Лирический: «Он принес ей на свадьбу полный чемодан драгоценностей…»
Детективный: «Из раскрытого чемодана выкатилась голова с высунутым языком и раскрытыми глазами…»
Приключенческий: «Они приладили парус на чемодан и переплыли море…»
Подобные же переводы получились и из других вещей: домашних тапочек, женской фотографии, любовной записки, носовых платков, пары носков и даже из старой газеты, устилавшей дно чемодана.
Но ошеломляло даже не это. Главный робот, которому дали «переварить» все варианты, выдал заключение:
«Из предложенного можно сотворить роман, поэму, повесть, драму, рассказ, эссе, фельетон в любом стиле, жанре, на любом из 3500 языков мира».
— Не зря мы так долго и терпеливо ждали! — оптимистически изрек директор.
— Гении не часто рождаются! — философски поддержал мысль шефа главный редактор.
— Надо бы еще поработать! Мне кажется, мы не все грани этого таланта раскрыли. Ведь можно же пустить предметы в другом порядке! — серьезно предложил директор, поднимаясь с дивана.
— Вы правы! — горячо поддержал его редактор. — Гения нельзя прочесть за один раз!
И работа закипела вновь! Увлеченные ею, директор и главный редактор не услышали шума подлетевшего к издательству космолета-малолитражки.
Вошедший к ним автор, гений нового стиля, с минуту глядел, как его вещи исчезали в пасти роботов и на табло загорались при этом удивительные фразы.
— Что вы делаете?
Директор и главный редактор, увидев своего кумира, накинулись на него с объятиями и поцелуями.
— Вы гений!
— Вы открыли совершенно новое направление в литературе!
— Вы корифей! — Ваше произведение в вещах — гениальнейший шедевр шедевров!
— Писать вещами, а не словами — это здорово!
Наконец, еле-еле поняв, в чем суть дела, юноша засмеялся и, крутнув пальцем у виска, заявил:
— Какой я чудак! Оставил вам не тот чемодан! И вас ввел в заблуждение, и сам опоздал на свидание…
Быстро затолкав вещи в пустой чемодан и кинув на стол взамен его другой, он выскочил из издательства со словами:
— Вот моя работа! Завтра залечу за рецензией. Ждите…
Когда директор и главный редактор открыли этот, другой его чемодан, их удивление и разочарование было сильнее, чем у погорельцев: под крышкой топорщились обыкновенные исписанные мелким почерком страницы. Новоявленный «гений» даже не удосужился перепечатать свое творение на машинке.
ЮРИЙ КИРИЛЛОВ
ПО ЩУЧЬЕМУ ВЕЛЕНИЮ
Я возвращался в поздней пригородной электричке. В почти пустом и очень неуютном от того вагоне тускло горел свет, и я выбрал место под плафоном как раз по ходу электрички. Открыл на закладке книгу, приобретенную посредством сданной макулатуры. Именно эта макулатура, как свидетельствовало обращенное ко мне воззвание, позволила мне спасти от вырубки треть дерева, выросшего за 50 лет на благоприятной почве или за 80 — на плохой. Кстати, бумага, на которой были напечатаны сказки, полностью соответствовала той, что в свое время я сдавал на приемный пункт. Но в конце-то концов, какая разница, на какой бумаге воспроизведены такие близкие и памятные с уже далекого детства слова: