Голос Иваныча вздрогнул, он неуклюже потер глаза:
— Слаб я стал. Года!
Запрятал в сумку полупустую бутылку, скомканную газету. Подумалподумал и, отхлебнув от второй чарки, с которой чокался, остальное плеснул на землю, по древнему обычаю — отошедшему в мир иной.
— Ну, стой, Петро, блистай. Пойду я.
Еще шире расставляя ноги, словно в шторм на палубе, Иваныч, не качаясь, двинулся по тропинке.
Сухой треск заставил его обернуться.
Бронзовая голова героя клонилась, упадая, но не упала — нагнулась только, и орлиные глаза уперлись в землю.
— Петро! — воскликнул Иваныч. — Тебе никак стыдно стало? То-то! — Он погрозил пальцем и, распрямившись, крепко и широко ставя ступни, зашагал из сквера.
— Знаешь что, металловед Миша Крынкин, не будем мы вызывать отливщика, — сказал директор совхоза, выслушав длинный рассказ.
— Как летчик-то он герой, настоящий герой- 20 самолетов сбил! Среди них пятнадцать, кажется, бомбардировщиков. Это значит, не долетели те бомбы до наших городов и сел. Спасибо нашему земляку! А вот как человек… В общем, перезвони отливщику, дай отбой.
— Это как же, Юрий Егорвдч? Ведь случай уникальный! Интересен для науки.
— Но ведь стоит бюст-то? Не рухнул?
— И не рухнет! Я осматривал.
НЕЛЛИ ЛАРИНА
ДЕВУШКА ИЗ СИЭЛА
В Сиэл мне предложили лететь самолетом. Туристам туда разрешалось ехать не более, чем на два-три дня, чтобы познакомиться с чудом-городом, с его архитектурой.
Посещение города было окутано туманом вымыслов и догадок, а те, кто возвращался из поездки, обычно ходили какие-то очумелые, качали головой и не хотели ни во что посвящать.
— Нет, — сказал мне приятель, который тоже возвратился оттуда с грустными глазами. — Нет, этого я не могу пересказать, там следует побывать.
— Что ты там видел?
— Не знаю. — Он пожимал плечами. — Город… Люди… Не знаю, но ты обязательно поезжай.
Он пожал мне руку, странновато улыбнулся, мол, ничего не может добавить к тому, о чем все знают.
О Сиэле говорили как о городе-образце, городе-идеале. Говорили, что он проектировался для жительства людей, но люди не желают там поселяться, хотя и выражают полный восторг тем, что там видят. Проектировали город для того, чтобы навсегда распрощаться с грязью на улицах, с очередями в магазинах, с неудобствами транспорта, с давкой, толкотней на рынках, с неуютом в квартирах. И вот — создали город-образец!
Группы ученых, работавших над проблемой использования силиконов, продолжали заниматься ею уже несколько десятилетий после предшественников, которые жили в двадцатом веке. И они первыми подали идею создавать теперь уже не предметы, а города будущего из созданного ими, необычного материала, используя его вместо бетона и стекла.
Сначала все изумились, засомневались: разве из одного состава можно добиться разнородных структур? Но вскоре эту новость принялись бурно обсуждать. И решено было первый город назвать Сиэл в честь всемогущей чудодейственной искусственной смолы, которая может стать и мышцей, и глазом, и — домом. Новый материал раскрыл новые горизонты.
Биологи, медики, художники, даже писатели и поэты — все загорелись идеей образцового города: каким ему быть? Вдруг выяснилось, что новое дело волнует всех, каждого. Печать публиковала предложения, высказанные народом. Целые экспедиции специалистов опрашивали людей, собирали мнения, предложения, идеи. И наконец множество мыслей, изобретений и открытий сконцентрировалось в Центре по проектированию города-идеала. Но ничего толкового не выходило. Оказалось невозможным учесть массу разноречивых желаний. Идеи идеями, а нужны реальные проекты, за которые бы взялись строительные организации. К тому же возведение города целиком с его оригинальными зданиями, площадями, проспектами, висячими (!) садами требовало немалых средств. А ежели из нового материала строить еще и по старинке?! Сколько времени уйдет? Кто возьмется проектировать? Кто осмелится строить нечто невообразимое, уникальное для всей планеты? Обсуждение грозило зайти в тупик.
Но однажды в центр проектирования пожаловал какой-то чудак и предложил: использовать для строительства города, его домов и кварталов, природную энергию, которая бы направлялась генетическим кодом.
В самом деле! Посмотрите, какие крепкие зубы у волка! Какие мощные клыки были у мамонта! Наконец панцирь черепахи природа создает по генетическому коду!
А нельзя ли заложить в ядро будущего города программу, которая, вбирая в себя элементы почвы, камня, песка, начала бы развиваться сама, кристаллизоваться в блоки, стены, потолки, перекрытия, окна, двери?.. Да неужто панцирь черепахи менее совершенен, чем какой-то дом, даже самый изящный? Пусть это не дом, а дворец. Панцирь черепахи — вот образец прочности! Все дело только в том, чтобы он рос и рос до размеров дворца — и модифицировался, ведь в панцире черепахи люди не станут жить! Им нужны дома, дворцы…